— Ага, — сказал с глупым видом.
* * *— Подожди-ка, — притормозил я Васю за плечо.
Мы шли на выход из качалки, я глянул в окно, выходящее на выход из здания. перед ним на скамейке сидела девушка в яркой, красной куртке. Наташенька, мать ее, золотце.
— Что такое? — тоже посмотрел в окно Вася.
— Да тебя, похоже, пасут — кивнул я в сторону улицы.
— С чего ты взял? — спросил он.
— Курсовую надо. Ей завтра сдавать, а у нее нет, — усмехнулся я.
Вася задумался, глядя в окно. Я не утерпел и рассказал ему все. Тот в ответ промолчал, пожевал губами, покивал и выдал:
— Спасибо, — он глянул прямо в глаза.
И вот сидит эта Наташенька и ждет.
— Двинули через мастерские — сказал Вася.
— Ага, пошли, — согласился я…
… Курсовую Усова все равно сдала. Не знаю, где она ее достала, но Вася сказал, что пятерка ее, против моей четверки (Чащина гоняла меня по всему курсу многоканальной связи), весу не имеет.
— Да и хрен с ней, я на золотую медаль не иду, — ответил я.
Позже в тот день, когда мы стояли возле выхода, ждали Юльку, Вася вдруг сказал:
— Обертка блестящая, а внутри говно.
Я удивленно глянул на него. Необычное, для Васи построение фразы! Потом увидел выходящую из технаря Усову и кивнул в ответ. Видимо она его в самое сердце поразила, дама эта.
— Пойдем, сейчас пива попьем. Я ставлю, — сказал Вася вдруг.
Я охренел еще больше. Вася и пиво!!? Тот посмотрел на мое удивление и улыбнулся.
— То, что нас не убивает, делает нас сильнее! — и хлопнул меня по плечу.
ГРАНЬ ШЕСТАЯ
«Фото на память»
Что есть жизнь человека, для самого человека? Почему нам дороги вещи, которые уже давно пора выбросить, терпим людей, которых давно пора укоротить. Жизнь человека, это набор картинок, событий, звуков, запахов, которые вызывают эмоции. И хорошо, когда есть, что вспомнить, с легкой грустью. Грустью о том, что это было, но не сожалеть об этом…
(неизвестный автор) День сегодняшний3 июня. Пятница — высветилась на мониторе дата.
«Нахрен — мрачно подумал Женя — пора спать».
Но сон все не шел. Сквозь открытую балконную дверь, врывался ночной ветер, играя занавесками, цвиркали кузнечики.
«3 часа, — машинально ответил он, глядя на освещенные луной настенные часы. — Вызвать что ли проститутку и уболтать до смерти… Во, запас юмора еще есть, значит все не так плохо».
За окном уже начал светлеть край неба, слава богу, ночь летом короткая.
Парень встал и прошел на балкон.
«Как хорошо, что летние ночи такие быстрые, хотя когда-то жалел» — подумал он.
Взгляд упал на старый книжный шкаф. На стеклах уже была весьма заметна пыль, раньше мама постоянно ПХД наводила, а ему лень. Пофиг просто, на эту чистоту, перед кем красоваться?
Старый, хотя не замызганный фотоальбом. Стоя между книг на полке, он совсем потерялся.
С первой фотки, озорно глядели две девчонки, лет восемнадцати. Одна в костюме «Гайки», другая Мини Маус.
Вот время было. Все пофиг. Отрывались в то лето, по полной. Эх, такой беззаботности больше никогда не было.
На второй фотке, стояли мы с Васей. Я Черный плащ, он Микки Маус.
О, а это у Юльки (не той, первой, другой) дома. Мы с Васей уже нормально (умеренно) кривые…
Картины прошлогоНа щеке еще было тепло губ. Это Анька. А в губы целовала Юлька. Оказывается им в одну сторону, на одном поезде. Зеленые туши вагонов дернулись под гудок тепловоза, и нехотя покатились, все быстрей и быстрей. В груди заныла тоска. уезжали два года моей жизни, самые, пока, лучшие годы. Эх. Что же, так устроена жизнь, что приходиться расставаться?
Вечером нажрался, накачался пивом по самые брови. Один. Впервые до отруба. Юлька все равно уже ругать не будет.
Утром, сидя на кухне, в одних трусах, я мрачно думал о способе самоубийства. Видимо, такой способ, как алкогольное отравление, мне не помогает. Только еще хуже стало…
* * *— Уф, жарко как, — просипел из-под маски Вася. Одно ухо на костюме забавно сложилось, и Микки казался печальным.
— У тебя ухо, — сказал я.
— Что? — коснулся Вася своего уха.
— Нет, на башке, — пояснил я.
Он посмотрел на меня, как на идиота. Тут до меня дошло и я заржал.
— Верхней! — пояснил я.
Он снял башку костюма, посмотрел.
— Да хрен с ним, — сказал Вася, водружая башку на место.
Стояли мы, вернее ходили туда-сюда, уже третий день. Это я нам такую халтурку подогнал. Деньги, а точнее их нехват, привели меня к мысли о поиске работы, к тому же…
Две недели уже прошло с момента уезда девчонок. Что делать в четырех стенах? Раньше, в школе, я мечтал об этих месяцах одиночества.
Мама тогда ругала: «Глаза испортишь!». А я полностью уходил в книги. В пионерлагеря я не ездил, зачем мне еще и летом, эти рожи вокруг?
Но после прошлого лета, проведенного с Юлькой, все изменилось. Куда она меня только не таскала! Я даже немного подустал от столь бурного отдыха и тогда ее отъезд на две недели домой, воспринял с облегчением.
А теперь не знал куда ткнуться. Тело требовало ласк, уши — женского голоса рядом, а руки помнили волнительные изгибы…
Вот, опять накатило…
— Слышь, утка, — сказал Вася. — Пойдем, хоть минералки возьмем.
Положительно, чем больше Вася наращивал мяса в мышцах, тем более борзым становился. Представить себе его, культурного мальчика, очкарика, интеллегента, так фамильярно разговаривающего с кем нибудь, на первом курсе…
— Тебе нельзя, — ответил я. — Минералку тебе нельзя.
— Это почему? — спросил напарник.
