Как хорошо! Наконец-то! Податливое женское тело в моих руках. Полуоткрытые губы, из которых вырываются вздохи и стоны наслаждения. Прикрытые глаза. Руки, то комкающие простыни, то шарящие по моему телу. Волосы, разметавшиеся по подушке. Острые навершия сосков, по которым так и хочется пройтись языком, чтобы почувствовать пробегающие по ее телу судороги.
Как давно у меня уже не было этого! А мне не казалось, что я так по этому изголодался!
Алла от меня не отставала. Я так и не понял, как она очутилась сверху. Ее глаза сверкнули в свете луны. В неверном бледном свете она казалась демоном из фильмов ужасов. Я было приподнялся, чтобы поймать ртом, так заманчиво подрагивающие соски, но тут же был уложен обратно, «на лопатки». Эта женщина желала властвовать в этой позе. Впрочем, это ненадолго…
Было такое ощущение, как будто я набрался спиртным, а не она. Наслаждение, подступало несколько раз, но какое-то не то. Было хорошо, но не совсем. Казалось мои емкости, для той самой жидкости, беловатого цвета, просто бездонны. Еще! Еще!
Я успокоился, когда Алла (в позе, красиво называемой «фараоновской», а по-простому «собачья») просто слезла с моего гм… друга, и со словами «затрахал, уже», повалилась на подушки.
И тут и на меня буквально обрушилась усталость. Я, покачиваясь, встал с кровати, помотал головой, избавляясь от этого наваждения. Женщина уже посапывала, видимо все-таки догнала лошадиная доза спиртного.
Что делать? Оставаться? Ненавижу утренние разговоры после этого. Нафиг. Лучше пойду.
Глянув на часы, я обнаружил, что времени то уже почти пять. Это мы славно покувыркались. Еле отыскав свою одежду, я кое-как оделся, постоял секунду раздумывая, а потом решил уйти по-английски. Прикрыл даму одеялом, и тихонько вышел.
Транспорт, по утреннему времени, еще не ходил. Да и хорошо, в общем-то. Прогуляюсь.
Однако, что это на меня нашло. Я раньше не действовал так грубо. А сейчас, только что матом не ругался. Чуть пипиську себе не стер. Вот что значит, долгое воздержание. Совсем с катушек спрыгнул. Нда…
ГРАНЬ ОДИНАДЦАТАЯ
«Запятая после точки»
Однажды ты прозреешь. И увидишь мир, окружающий тебя другим. Такой, казалось бы, сложный, он состоит из очень простых частей. Настолько простых и очевидных, что ты будешь этому долго удивляться, не понимая, как раньше ты, а другие, сейчас, этого не понимают.
И тогда, перед тобой, в полный рост, встанет один серьезный вопрос. А для чего ты живешь?
(Старший, лидер группы «Феникс») День сегодняшнийНехороший был у девушки взгляд. Неживой. Даже тот факт, что она на работе, этот взгляд не оправдывал. Она просто смотрела, никаких чувств не отражалось. Как робот. И на лице никаких эмоций.
На вид лет двадцати пяти, не больше. Минимум косметики (а она вообще есть?), волосы, убранные в пучок. А ведь симпатичная. Роста мне по плечо, не тощая. В соку, как говориться, девушка. Магазинская форма подпиралась и спереди (так, на вскидку, размер третий, а может и четвертый, одежда больно уж бесформенная), да и сзади (увидел, когда еще заходил), было короче, на что глянуть. И такая вообще, не тоненькая былинка. Типично русская девушка. Но не полная, скорее широкая в кости.
Губы не полные и не в ниточку. Нос прямой, простой, без изысков.
Движения, хоть и быстрые, но какие-то… Искусственные, что ли. Механические. Вот они-то скорее всего внимание и привлекли. Не может человек, у которого все в порядке, так долго монотонно работать.
Женя стоял в очереди к кассе в супермаркете. По привычке прокачивал рядом находящихся людей. Вот и наткнулся.
Захотелось сделать этой продавщице что-нибудь приятное.
— С вас триста шесть, сорок, — бесцветным голосом сообщила Марина (такое имя было написано на бейдже)…
* * *… Я выложил деньги. Нет, все-таки движения у нее были профессионально отточенные. Ни на сантиметр в сторону, четко, как машина. Я собрал продукты в пакет, а коробку конфет, оставил.
— Вы забыли, — тут же среагировала девушка.
— Что? Где? — сымитировал я удивление.
— Конфеты, — показала девушка.
— Это не мои, — пожал я плечами. — Это ваши. Вы и забирайте.
Марина некоторое время соображала (такое ощущение сложилось, что выходила из программы «Продавец»), потом воткнула в меня сердитый взгляд.
— Нам не положено, — сухо сказала она и переложила конфеты ко мне поближе.
— Но это не мои, — качнул я отрицательно головой и решительно шагнул на выход.
Магазин этот работал до десяти. По крайней мере, так было написано на вывеске. Так, так.
Я шел домой и думал. Что случилось? Почему меня заинтересовал этот человек? Да, именно, как человек, а не как девушка. Я что-то почувствовал. А я привык доверять своему чутью. Проверено не раз. На этом и живем. Можно сказать этим и кормимся…
* * *… Евгений чуть притормозил, удивленно приподняв бровь. Последние мысли он, хоть и беззвучно, стал проговаривать. А эта привычка проявлялась только тогда, когда он видел поставленную перед собой задачу. Это помогало посмотреть на вещи с других ракурсов, убрать зашоренность, замыленность взгляда. А значит, он уже все, собственно, решил. И план, еще не явный, но уже созревает. Нужно только не мешать интуиции найти правильное решение. Ага. Вот только бы знать, зачем?
На следующий день, около десяти вечера, он стоял возле магазина. Насколько он успел заметить, девушка вряд ли склонна к изыскам, одета просто, если не бедно. И еще ее туфли.
Когда он выходил в тот раз, то заметил, во что она обута. Старые, весьма поюзаные туфли. Может это конечно чисто рабочая обувь, которую она одевает исключительно на работе. Посмотрим.
Где-то в половине одиннадцатого Марина вышла из магазина. Поздновато. Одна из последних, к тому же. Если не самая последняя. Ага.
И туфли те же. Значит не рабочие. Постоянно их носит. Так. Выходит позже всех (три девушки, явно тоже продавщицы, вышли
