V
Ночь среди валунов
Когда все насытились теплым мясом животного и пища исчезла в желудках, усталые охотники забрались среди камней. Задвинули все отверстия маленькими валунами, оставив одно, около которого должны были сторожить Ка и его товарищи. После тревожной ночи и полного опасностями дня — охотники заснули крепким сном в своем логовище.
Ночь прошла спокойно. Сторожа поддерживали огонь в пещере и зорко смотрели в отверстие. Дневные звери исчезали, появлялись ночные и вступали в свои права. Слышался вой волков, лай диких собак, вздохи-стон ночных птиц, кваканье лягушек. Огромная красная луна вставала на небе, ужасы ночи охватывали бодрствовавших. При сиянии луны были видны тени ночных хищников; один раз Ка показалось, что вчерашний ночной медведь прошел мимо валунов, и он чуть-чуть не издал крик тревоги; но тень исчезла, и все затихло.
Сладостное успокоение охватило Ка, и он подошел к огню, чтобы дать ему пищи. Костер вспыхнул и осветил спавших; все были спокойны после дневной тревоги, только «Губитель медведей» страдал от раны, нанесенной ему оленем.
Ка задумался — точнее, это были не мысли, а смутные отблески впечатлений, облаками проносившиеся в младенческом мозгу первочеловека. Представления прошлого, впечатления настоящего — все сплелось у него в одно целое. У него слагался свой взгляд на окружающий мир. Чувства вихрем поднимались в наивной душе охотника, вызывая образы и представления об этой обширной вселенной. Он знал движения солнца и луны, беспрерывную смену дня и ночи, тепла и холода, рождение и смерть людей. Ему уже были известны привычки и сила зверей, рост трав и деревьев, направление ветра и облаков, причуды дождя и гнев молний.
Следя за костром, разведенным им из огня, рожденного камнем, он задумался об огне. Он считал его живым, как и все окружающие его люди. Огонь было самое ужасное и самое нежное из всех живущих существ. Он был достаточно силен, чтобы уничтожить лес с его населением; он сильнее серого медведя, гигантского оленя. Он похож на животное, только питается не травой, не мясом, а сухими ветками и деревом; он растет скорее зверей и размножается быстрее всех. Рост его безграничен, его можно разделить на бесчисленное количество огней. Каждый такой детеныш огня от питания быстро возрастает. Огонь, думал Ка, может быстро умереть. Когда нет пищи, он делается меньше пчелы или мухи, но когда есть питание, — он сразу возрастает. Это зверь и не зверь. У него нет лап, но он хорошо и быстро ползает, только по сухим листьям и травам. У него нет ног, но он бежит быстрее оленя, только по высохшим кустарникам. Он летает по облакам и тучам с шумом — как бог, хотя у него нет крыльев птицы; у него нет рта, но он дышит, рычит, ворчит; хотя он не имеет рук и ног, но охватывает пространство.
Ка, подобно другим охотникам, любил и ненавидел огонь, он знал его укусы и боль, причиняемую им. Огонь коварнее волка и более жесток, чем рысь, с ним надо быть осторожным, но он боится воды. Ветер может потушить его, но может пробудить его ярость, и огонь тогда пожирает все, что находится около его. Но огонь дает тепло, радость, силу, сам серый медведь боится и убегает от него. Присутствие огня разгоняет холод ночи, прогоняет усталость.
Потом Ка посмотрел на луну, — это тоже огонь, думал он, откуда же этот огонь восходит и почему он не греет, как другой небесный огонь — солнце? Солнце никогда не потухает, а луна бывает и маленькой, она уменьшается, вероятно, тогда, когда в небесный костер не подкладывают огня. Сегодня она очень светла. Так думал маленький Ка, сторожа сон усталых охотников. Пока он грезил, ночные звери-хищники вышли на охоту. Пугливые тени сквозили около камней — осторожно, тихо. Он различил больших землероек, ласок, гибких, как ящерицы. Вот пробежал олень, закинув за спину ветвистые рога. Стая волков бежала по его следам. С остроконечными мордами, подняв головы вверх, они быстро преследовали зверя. Ка различил их беловатое брюхо, рыжие бока и мускулы, переливавшиеся при их яростном беге. В их позах было что-то коварно-хитрое. Олень далеко опередил своих преследователей, но последние не отставали. Они пересекли долину, добежали до леса, где исчезло животное, и, решив, что погоня бесполезна, — повернули назад. Медленной походкой идут обескураженные преследователи. Вот стая остановилась, их чуткий нюх уловил запах людей, они долго втягивали воздух, потом исчезают тихо, бесшумно… Один волк, отставший от стаи, попытался было приблизиться к стоянке, но Ка послал в него стрелу, и зверь исчез быстро, как тень.
Ка знал привычки этих животных, он думал даже, что у них есть свой язык, свой начальник, быть может, тот волк, который пытался было проникнуть к стоянке охотников. Волки хорошо умеют устраивать засады; на своем еще таком недолгом веку Ка видел, как они оцепляли загнанное и усталое животное, как сменяли друг друга при преследовании и делили добычу. Один раз он подглядел из кустов их совещание. Волки, сев кругом, устроили охотничий совет, а в середине их стоял старый седой волк, которого все слушались и почтительно обнюхивали… Охотники во многом усвоили привычки этих животных.
А ночь шла своим путем. Луна заходила, и звезды стали ярче. Лес и поляна, где расположились охотники, погружены были в тихое предрассветное оцепенение. Только большие совы изредка пролетали, не нарушая безмолвия природы; у берегов реки лягушки квакали хором, усевшись на камнях. Стаи летучих мышей кружились в веселой пляске.
Вдали пронесся волчий вой. Ка знал его: это стая хищников оцепила добычу. Затем раздался жалобно-пронзительный крик увидевшего смерть животного, и ночь снова стихла, только лес вдали тревожно шумел.
Ка устал, он хотел спать, его время стражи миновало; он еще раз посмотрел на небо, чтобы окончательно убедиться в этом. Потом он разбудил своего товарища, а сам улегся в теплой шкуре около костра, и приятный сон поглотил его, как поглощают воды пловца.
VI
Возвращение домой
