— Обещаю.
Ребекка сказала так, что любые сомнения отпали.
— Надеюсь, это самый крайний случай, — добавила она.
— Я тоже надеюсь, — ответил Мечик. — Есть третий вариант. Вариант «С».
— Это какой?
— Ты увидишь, как меня выводят из квартиры под руки. Твои действия?
— Перебить всех, — коротко ответила девушка с татуировкой маори.
— Ответ неверный, рядовой… Задача: держишься на расстоянии, следуешь за ними, пока не узнаешь, где меня держат.
— Что дальше?
— Дальше по ситуации.
— Ясно: по ситуации, — повторила она.
На лице не мелькнуло тени волнения. Просто стальные нервы. Или Ребекка не до конца осознает, с чем придется иметь дело. Карлос сказал, чтобы она выждала минуту после того, как он поднимется по лестнице, и двигалась следом.
Мечик раза три бывал у профессора, когда привозил заказы лично. Код на входной двери не поменяли. Держась стены, он прошел второй и третий этаж. Перед четвертым задержался. Было тихо. Внешнее наблюдение не выставили. Когда каждый человек на счету, не до мелочей. Хотя это не мелочи. Он подошел к квартире профессора.
Ему откроют, впустят. Заставят заложить руки за голову, обыщут. Для обыска приготовлены четыре пистолета: один в кобуре под мышкой, второй за поясом, еще два — в кобурах на икрах под брючинами. Достаточно, чтобы усыпить бдительность. Трудно предположить, что консультант по антиквариату прикрепил скотчем к спине SIG-Sauer P226 с запасной обоймой и снятым предохранителем. Вместо штатных выбраны пули с разрывным наконечником. Наносят гарантированно смертельные ранения. Отверстие, как цветок орхидеи, из которого хлещет кровь. Крови будет много. Ковры профессору придется менять. Если его, конечно, в этой жизни будут волновать ковры.
Мечик расслабил тело и нажал кнопку звонка.
Замок открылся сразу. Мечика ждали. Дверь медленно отворилась. В двери стояла Аранка, заплаканная, перепачканная кровью и слезами. И совершенно голая. Руками прикрывала грудь. Аранка стала медленно отступать, глядя прямо на Мечика. Мечик проверил: справа и слева никого.
— Аранка…
Она молчала.
В прихожей никого. Иранцы ушли? Что-то не так.
— Аранка, что ты…
Девушка отступила к гостиной.
— Прости… — одними губами прошептала она.
Хлопок из глубины комнаты Мечик еще засек. На большее не хватило.
В плечо вонзилась игла. Боль пробила позвоночник. Он видел, как падает, но не мог подставить руки, чтобы смягчить удар. Он перестал чувствовать тело. Он видел пол, голые ступни Аранки и чьи-то ноги, бегущие к нему. Он видел, пока на голову не нацепили шуршащую черноту. В которой он задыхался.
Мечик понял, что его подняли и понесли. Планы от «А» до «С» оказались бесполезными. Его заставили играть по плану «D». Что там будет, он не знал. Мечику было безразлично. Он думал, какой мастерский выстрел с инъекцией разрушил его план. И как точно Аранка отвлекла внимание. Фактор неожиданности: когда ждешь, что дверь откроет бородатый мужчина, а открывает обнаженная девушка.
Дальше случается то, чего не ждешь.
81
13 мая, пятница
Будапешт, проспект Андраши
Кафе «Művész»[13]
10.31 (GMT+1)
Профессор сильно опаздывал. Габриель не привыкла ждать. Если она приглашала на утренний кофе, счастливчики прибегали заранее, выбирали лучший столик и приветствовали ее стоя. Хваленая вежливость венгров дала осечку. Уже пятнадцать минут Дьёрдь должен был угощать ее сплетнями и байками из антикварного мира. Место располагало: старинное кафе в стиле Австро-Венгерской империи рядом с Оперой. Атмосфера добротного шика: грушевидные хрустальные люстры, огромные зеркала, кресла с плетеными спинками.
На кофепитие было запланировано полчаса. Половина времени потрачена впустую. Вчера вечером по телефону профессор источал волны радости, что ему предстоит такое счастливое начало дня. Оставил выбор кафе за ним, как и оплату счета. Потому что истинные венгерские джентльмены не привыкли, когда дама платит. Здесь, конечно, Европа, но старые традиции важнее. Габриель согласилась принять условия маленькой игры. Надо доставить радость старому господину: пусть щегольнет воспитанием и хорошими манерами. Тем более что они очаровательны.
Но господина профессора не было.
Габриель посмотрела на часы: двадцать минут. Может, пора позвонить и узнать, что случилось: срочная лекция, не сработал будильник или подвернулась редкая фарфоровая безделушка? Любая причина принимается в качестве оправдания. Только забывчивость надо исключить. Профессор ничего и никогда не забывал.
Комиссар еще подумала: не случилось ли чего-то более серьезного, когда в начале зала появился Дьёрдь. Всегда сияющий и лощеный, он походил на старый башмак, который перестали чистить. Костюм помят, рубашка несвежая с расстегнутым воротом без галстука. Прическа такая, как будто профессор пригладил волосы пятерней на пороге кафе. Он мало походил на самого себя. Взгляд его был растерянный и блуждающий, как будто профессор не помнил, туда ли он попал. Наконец Дьёрдь заметил Габриель. Он двинулся прямиком к ней, по пути стукаясь о столы. Как будто был не вполне трезв.
Подойдя к столику, он рассеянно кивнул и шмякнулся на стул.
— Простите, госпожа Габриель, немного задержался.
Ни милой попытки поцеловать ручки, ни поклона, ни комплиментов комиссару. Ничего из привычного набора. Словно внешнюю оболочку натянули на другого человека, забыв научить, как себя вести. Со старыми знакомыми. Старыми не в смысле возраста, конечно. Произошедшие перемены так ее изумили, что Габриель забыла про опоздание и свою легкую обиду.
— С вами все в порядке, профессор? — спросила она.
— Да-да, все чудесно. — Дьёрдь протянул руку к бокалу с водой, опрокинул в рот и выпил до дна. И по-простому вытер рот рукавом пиджака. Чем окончательно озадачил комиссара.
— Мне кажется, вам надо к врачу, профессор.
— Что вы, я здоров, как бык Апис.
— Если у вас возникли проблемы, могу помочь…
Дьёрдь оглянулся, словно боялся слежки.
— Не стоит беспокойства, дорогой комиссар, жизнь чудесна и восхитительна…
Уговаривать взрослого мужчину, который отказывается от помощи, было не в привычках Габриель. Пусть ведет себя настолько странно, насколько считает нужным. Она принюхалась: спиртовых паров не ощущается. Кажется, не пил.
