Вообще, ходячее недоразумение, не обещала стать справным бойцом. Рекруты, постоянно над ней смеялись, командиры — постоянно придирались. Уже этого ей хватало с лихвой. Но ведь была еще неприязнь сослуживцев! Никак ей не удавалось вписаться в коллектив. Слишком чуждым элементом она была для нас. Более всего, она походила на несчастную болонку, оказавшейся в вольере с серьезными псами. Ведь ее не загрызли, лишь потому, что не до нее было собачьей своре. А уйти на волю — жизнь бродячей собаки пугала ее еще больше. Мы все ждали, что она не выдержав, подойдет к рынде у входа в штаб и подаст ей сигнал дежурному. Но она не шла. Плакала тайком, когда думала, что никто этого не видит и продолжала с несчастным видом тянуть лямку.
Самые большие неприятности для нее начались, когда пошли марш-броски. Те, кто служил, прекрасно знают, чем марш-бросок отличается от кросса. На кроссе, ты помираешь один, а на марш-броске — всем подразделением. Первый марш-бросок был пустячным. Всего шесть километров. Неопытные рекруты, бежали вразнобой. Каждый стремился прийти первым. Пришли, а затем долго ждали Собак. А зачет-то по последнему! В норматив не уложились? Будем тренироваться! Побежали по-новому. Опять Собак отстала! Перебегать третий раз, я заставлять не стал — вымотались все, а Ксюша вообще еле ноги переставляла. Нет! Дохляками рекруты не были. Со спортом дружили все, но Собак! На следующий день, бежим снова. Теперь, Собак бежит впереди, а товарищи подталкивают ее тычками. В норматив уложились, но Собак потеряла головной убор. Непорядок! Вы что, не слышали? В бою вам нужно буквально все! Терять ничего нельзя! Потеря любого предмета — это незачет! Бежим по-новому ребятушки! "Ребятушки" тихо звереют и смотрят на Ксюшу весьма неласково. Но мы неумолимы — помирать надо всем вместе, а за неудачника тоже надо отвечать всем вместе. Вперед! Бежим еще раз!
Как и обещано нами, каждый следующий день, становится тяжелей предыдущего. Тяжело и нам. Мы ведь не в своих телах! Нам тоже нужно физически втянуться. Хотя мы один раз уже подобное испытывали, поэтому нам легче. А вот ребята уже не верят в собственные силы. Они вообще не верят, что доживут до присяги. Настроение падает. Курение у нас до присяги под запретом, но курильщикам уже не хочется курить. Каждую свободную минуту, им хочется подремать. А еще им хочется постоянно есть. Их кормят полноценно, но непривычные нагрузки и строгий распорядок, дают о себе знать. Обычно, это привыкание тянется полгода. Есть и спать! Простая русская пища, для них теперь всегда желанна. Теперь они едят быстро и жадно. Но и с туго набитым желудком они испытывают голод. Мы через это уже проходили, поэтому знаем — через полгода, они будут есть быстро, но без суеты. Исчезнет чувство постоянного голода, появятся блюда любимые и нелюбимые, появится недоеденная пища. А пока что, они готовы вылизать тарелки языком, как псы. Терпите ребята! Вам сейчас тяжело, а дальше будет еще тяжелее! Мы разнообразим занятия по физической подготовке. Каждый день что-нибудь новенькое. Не сказать, что нагрузки запредельные, но занятия по физической подготовке, уже воспринимаются как изощренный садизм. Наматываем круги вокруг спортгородка. Сколько кругов предстоит пробежать, мы никогда заранее не сообщаем. Рекруты не знают, как рассчитать свои силы и это их выматывает еще сильней. Сразу после пробежки — на гимнастические снаряды. Турник уже стал для многих неодолимым барьером. Подъем переворотом не могут выполнить три четверти бойцов. Им не хватает ни сил, ни дыхания, ни ловкости. То, что у меня с Семенычем это получается легко и многократно — народ воспринимает как недостижимый идеал. Им, даже подтянуться, уже нет сил! Но пока не поступила команда покинуть гимнастический снаряд, умри, но продолжай висеть на проклятом турнике! А затем полоса препятствий! Пять полос, по числу отделений. По сигналу, бегут первые. Преодолев полосу, рекрут прибегает в конец строя и тогда бежит следующий. По эстафете. Чье отделение преодолеет полосу быстрей? Этот вопрос ребят волнует нешуточно. У них уже давно сбито дыхание, дрожат от напряжения руки и ноги, градом льет пот. Им очень тяжко. А если у вас в отделении неловкая копуша Собак? Пятое, "девичье" отделение, в котором она служит, уже давно ее ставит самой первой. Стараясь потом наверстать то время, которое она неизбежно потеряет зря. Самой Ксении очень страшно. Она переживает больше всех. Ведь ее коллектив уже на постоянной основе воспитывает! Ее не бьют. Уж этого мы точно не допустим! Но кроме уже привычной чистки туалета, она постоянно убирает кубрик своего отделения. Сейчас, преодолев
