Продолжая жевать, Рори окидывает меня задумчивым взглядом.
— Но это же не так.
— Не так, но может я хотела что-то другое.
— Разве похоже, что тут подают яйца с копченым шотландским лососем, сбрызнутым ликером Бенедектин и посыпанным органическим укропом?
— Я даже не уверена, что такое существует.
— Либо это, либо овсянка. Будь паинькой и ешь свои углеводы. Они тебе пригодятся после прошлой ночи. — Я бросаю на него сердитый взгляд, презрительные слова и яичный желток на кончике языка, когда он добавляет: — После той пробежки.
— Не имею ничего против углеводов. Я боюсь сердечного приступа. — Снова взяв вилку, я едва избегаю столкновения с моей только что прибывшей двухпинтовой кружкой растворимого кофе, поданной с подозрительным взглядом.
— Здесь вешают женщин как ведьм и за меньшее.
— Неправда, — возражаю я. — В этой части Шотландии никогда не было судов над ведьмами.
— Так ты знаток истории?
В ответ я небрежно пожимаю плечами, и когда становится понятно, что моего жеста недостаточно, добавляю.
— Я тут росла. — Я в буквальном смысле могу откусить себе язык. — Какое-то время.
— Я помню, — произносит Рори, сверкая глазами и стряхивая хлебные крошки с пальцев. — Мама — шотландка.
Чувствую, как меняюсь в лице прежде, чем вспоминаю обрывки нашего разговора в баре.
— Хорошая память.
— Я в этом мастер.
Не уверена, что у меня полностью получилось придать лицу непринужденное выражение — в конце концов, кажется, он не все обо мне помнит. Скажем, э-э, ну... как лишил меня девственности?
Также у меня не выходит сдержать пренебрежительное фырканье.
— Что я такого сказал?
Я запихиваю в рот полную вилку грибов, умудряясь пробормотать.
— Ничего.
— Получается... — Рори тянется к серебристому чайнику, стоящему между нами, в наши дни такой посудины уже нигде не увидишь. Налив себе чай, он указывает на пустую кружку, но я мотаю головой. — Хм. Не совсем шотландка.
— Думаю, мы давно уже установили, что во мне есть немного шотландского.
— А иногда и чуть больше. — Я чувствую, как краснею больше от его внимания, чем от инфантильного и поддразнивающего тона. Да, он поглощает свой завтрак с приличной скоростью, но при этом, смотрит на меня так, словно собирается отодвинуть тарелку и съесть меня. — Что еще?
— На самом деле мне не удобно говорить о себе.
— Прошу занести это в протокол. И?
— И... и я не хочу.
— Съешь тост, — предлагает он, толкая ко мне серебряную тарелку. Я беру кусочек остывающего хлеба и откусываю. — Как давно ты... — Он замолкает, как будто подыскивает более мягкое слово.
— Одна? — поспешно спрашиваю я. — Около четырех месяцев.
— Хм. Логично.
— Ты и твое внимание к вещам? — мой ответ полон сарказма.
— Какая-то ты колючая сегодня утром. Как крошечный ежик.
— Неправда.
— Как угодно. Ты живешь с мамой?
— Ты скажи мне, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.
Рори замирает с вилкой в воздухе, пристально разглядывая мое лицо, словно может определить по нему ответ.
— Это объяснило бы, почему ты прячешься в маленьком домишке без отопления.
— Там есть отопление, просто не всегда, — пожимаю плечами.
— Но?
— Ты намеков не понимаешь?
— Меня не провести, — широко улыбаясь, отвечает он.
— Что?
— Я тот еще калач. Ну, типа тертый.
— О, боже, Рори, какая глупость, — восклицаю я, роняя тост на тарелку. — И я остановилась у друга. Знаешь, ты похож на похотливого пса. — Как только слова слетают с языка, я понимаю, что превратилась в менее красноречивую версию Айви.
— Я хоть и наслаждаюсь завтраком, но не сказал бы, что испытываю такой энтузиазм.
— Я имела в виду, что ты очень настойчив!
— Не сомневаюсь в этом, но я все еще не знаю, где ты живешь.
— У друга. — По большей части. Взяв вилку, я отламываю кусочек картофельной лепешки и засовываю в рот.
— У блондинки с буферами или у той, что напилась? — Уголок его губ приподнимается, выражение лица становится немного циничным. — Только не говори, что у этого остолопа.
— Остолопа?
— Ага, того из тренажерного зала, который не может засунуть руки в карманы своих штанов из-за размера бицепсов. Ему нужно уменьшить потребление допинга.
— Допинга? А, ты имеешь в виду стероиды. Сомневаюсь, Мак всегда был большим. — Большим, но не таким внушительным, как человек, сидящий напротив меня. Не удовлетворившись моим ответом, Рори саркастически приподнимает бровь. — Да и чья бы корова —
— Мычала?
— Типа того.
— Мне нравится быть в форме, — говорит он. — И чтобы мой член был доступен.
— Что? — смеюсь я.
— Он похож на мультяшку. Так это он?
— Он? А, у кого я остановилась? — Рори не отвечает, хотя выглядит уже не таким невозмутимым. — Знаешь, будешь хмурится, таким и останешься.
— И ты все равно будешь меня хотеть.
— Ух ты. Такой самодовольный. — Хватаю салфетку и, пряча улыбку, вытираю рот.
— Да. — Его взгляд, направленный на меня, граничит с плотоядным. — И ты тоже довольна мной после вчерашней ночи. Мне это нравится.
Чувствуя возбуждение и трепет между ног, я снова опускаю взгляд на тарелку и шепчу,
— Не знаю, что на это ответить.
— Скажи: Рори, это блондинка, или, Рори, это маленькая пьяная брюнетка.
У меня кружится голова, его настойчивость сковывает мой язык. Я ему нравлюсь, действительно нравлюсь. Бог ты мой, и он мне нравится. Больше, чем следовало бы.
— Брюнетка, Айви. — Слова так и соскальзывают с языка. Словно словесный поток. — Сестра остолопа, то есть Мака. Она сестра Мака. И моя лучшая подруга.
— Я понял, — довольно усмехаясь, произносит Рори.
— Хорошо. — Я делаю глубокий вдох, беру вилку и гоняю по тарелке пару ярко-оранжевых бобов.
— Ну, надеюсь на это.
— Серьезно? — Я вскидываю голову и встречаюсь с ним взглядом.
— Да. Вы казались такими закадычными друзьями там в зале.
— Потому что так и есть. Я имею в виду, что мы друзья.
— Мне это не понравилось. И он мне не понравился, — мрачно произносит Рори, словно не хочет озвучивать свои мысли.
— И при этом ты ушел.
— Это было раньше. Если скажешь, что чувствуешь то же самое, меня ничто не остановит.
Моя вилка звякает о тарелку. И я начинаю моргать. Быстро.
— Ты опять моргаешь, крошка. — Его голос низкий и хриплый.
— Ничего не могу с собой
