Сальма
Я возвращаюсь к избушке и разглядываю трещину возле чулана для костей. Она стала длиннее, и полоса иссохшегося дерева вокруг неё расширилась. Разочарование жжёт меня изнутри.
– Это ты виновата! – огрызаюсь я. – Если бы ты пропустила меня сквозь Врата, я привела бы бабушку домой, она и дальше провожала бы мёртвых, и всё снова было бы хорошо.
Избушка оседает и медленно покачивается из стороны в сторону.
– Какая же ты упрямая! – кричу я. – Пожалуйста, просто…
Я мотаю головой, внутри всё клокочет. Спорить с избушкой бесполезно. Я знаю, что она не пропустит меня сквозь Врата. Ба сказала, что мне нельзя переступать через границу миров, и избушка будет исполнять её волю. Даже сейчас, когда пропустить меня сквозь Врата – наш единственный шанс спастись.
Джек пока не вернулся, зато Бенджи сладко спит в моей комнате. Я ложусь рядом с ним у поросшей мхом крепости, и из груди вырывается стон. Старая Яга не помогла мне. Понятно, она думает, что Ба ушла навсегда. Но должен быть способ вернуть её. Если бы я смогла пройти сквозь Врата, быть может, я могла бы принести её обратно, как несла меня когда-то она.
Я усаживаюсь на полу, в голове зреет спасительная мысль. Моя избушка не пропустит меня сквозь Врата, но ведь избушка Старой Яги не станет меня останавливать. Завтра вечером я отправлюсь к ней, попрошу помощи, и, как только откроются Врата, я запрыгну туда и приведу бабушку домой.
Я снова склоняю голову на мягкий мох, закрываю глаза и пытаюсь уснуть, утешаясь надеждой, что завтра смогу всё исправить. Но в голове то и дело встают образы исчезающих мертвецов и рушащихся избушек. И когда наконец я засыпаю, они продолжают преследовать меня и во сне.
Ра-та-та!
Я резко открываю глаза.
Ра-та-та!
Я вскакиваю на ноги, щурясь от яркого света, льющегося через окна. В воздухе гремит шум рынка. Отдалённые шаги, голоса живых. Грохот горшков, шелест пакетов и звон монет.
Ра-та-та!
– Иду, – отзываюсь я.
Должно быть, это Старая Яга пришла меня проведать, хотя мне и непонятно, почему избушка просто не впустила её. Мне приходится тянуть дверь изо всех сил, чтобы хотя бы сдвинуть её с места, и, когда мне наконец удаётся это сделать, я понимаю, почему избушка так сопротивлялась.
Это одна из девочек, смеявшихся над моим платком. Живая девочка. Я не верю своим глазам. Никто из живых раньше не решался подойти к двери избушки. Тут я вспоминаю, что прошлой ночью не стала строить забор, и меня накрывает чувство вины. Однако оно недолго мучает меня: я представляю, скольких встреч с живыми я лишилась из-за того лишь, что строила забор, как было до́лжно. И сколько ещё их будет, если я никогда не выстрою его снова.
– Привет. – Девочка кусает губу и смотрит на меня исподлобья. – Я Сальма. Отец сказал, что я должна прийти и извиниться за то, что насмехалась над тобой. – Она громко вздыхает. – Он слышал нас с подружкой сегодня утром, ну, когда мы сказали, что ты похожа на старую ведьму. Мы просто шутили. Ты прости меня. Я принесла тебе вот это.
Сальма протягивает мне ярко-зелёный шёлковый платок. Сердце сжимается: он так напоминает мне платье Нины. Я смотрю на него и ни слова не могу проронить. Никто никогда не дарил мне раньше подарков, кроме бабушки, конечно.
– Принесла его, потому что свой ты уронила в лужу, – продолжает Сальма. – И потому что этот будет прекрасно сочетаться с твоими волосами.
– Спасибо. – Я чувствую мягкий, прохладный шёлк между пальцами и думаю о платье Нины – как оно плавно скользило по воде, когда мы плавали. – Он очень красивый.
Сальма кивает. Её взгляд скользит по дряхлым деревянным стенам и кривоватым окнам.
– Дом у тебя такой странный. Очень похож на тот, что стоит возле лавки моего отца. Так его и описывала старуха, сказала, что здесь я тебя и найду… Это что, ягнёнок? – Глаза Сальмы загораются, когда позади меня по полу проскальзывает Бенджи. – Можно на него посмотреть? – с нетерпением спрашивает она.
Я сомневаюсь, ведь я не должна пускать в дом живых, но её глаза так сияют, а на щеках такие ямочки, что я невольно делаю шаг назад.
– Да, конечно. – Я вешаю платок на спинку стула и подхватываю Бенджи. – Хочешь его погладить?
Сальма почёсывает пальцем шёрстку на голове Бенджи и смеётся.
Порыв ветра выбрасывает из печной трубы облако сажи прямо на Сальму. Она отпрыгивает назад, размахивая руками перед лицом.
– Прости, дом такой старый, что…
Моё сердце вдруг начинает бешено биться, когда я думаю, что она может увидеть то, чего ей видеть не следует, – например, лозу, свисающую с потолка, или череп, который мне нужно склеить, или Книгу Яги, оставленную открытой на подушке из мха.
– Я как раз собиралась пойти на рынок, – торопливо бросаю я, опуская Бенджи на пол. Он убегает в мою комнату, и я увожу Сальму обратно к двери. – Пройдёшься со мной? – спрашиваю я в надежде на несколько часов забыть обо всех своих заботах и прогуляться по рынку с живой девчонкой.
Я чувствую неодобрение, которое исходит от стен избушки, но из-за него я лишь больше желаю уйти отсюда с Сальмой. Мне всё равно нечего здесь делать. Нечего, пока я не верну бабушку домой. Я беру свой новый платок и крепко завязываю его под подбородком.
– Не так, – улыбается Сальма и протягивает ко мне руки, чтобы развязать узел. Её тёплые живые пальцы касаются меня. – Вот, – говорит она, волнами укладывая платок вокруг моей шеи. – Так намного лучше. Хотя тебе не помешало бы купить новое платье. Хочешь, я покажу тебе лавку моей сестры Айи? Родители же смогут купить тебе платье?
– Может быть, – неуверенно отвечаю я. – Подожди-ка.
Я бегу в кладовую и достаю немного денег, которые Ба хранит в пустой консервной банке. Я могла бы и правда купить себе платье, красивое, такое, как носят живые девочки. Вот Ба удивится, когда увидит меня в новом платье и красивом платке!
Я закрываю за собой входную дверь, не обращая внимания на грохот костей из чулана и умоляющий взгляд окон, и отправляюсь вместе с Сальмой на рынок.
Сальма за руку ведёт меня многолюдными улочками между рядов лавок. Первое время я боюсь, что начну исчезать, и она почувствует, как моя рука растворяется, но потом я полностью отвлекаюсь на живых. Их здесь сотни: молодые и старые, в одежде и шляпах самых немыслимых оттенков и фасонов. Я, как могу, притворяюсь, что я просто одна из них, прогуливаюсь по рынку вместе с подружкой.
Всё кажется каким-то нереальным или, напротив, более чем
