Чем ближе я подхожу, тем сильнее ощущаю притяжение звёзд, как будто они тянут меня за юбку длинными прохладными пальцами. Сердце бешено стучит в груди, а кровь бежит по телу быстрее, чем когда-либо. В ушах звенит, и я вдруг чувствую себя такой живой, что аж задыхаюсь.
Я останавливаюсь на последней половице и тянусь к Вратам. От страха я вся дрожу. Ощущение, будто я стою на цыпочках на краю высокого утёса и малейшего дуновения ветра будет достаточно, чтобы подхватить меня и унести в неведомую даль.
Я представляю себе бабушку, её улыбку, обнажающую кривые зубы, вижу, как она танцует среди мёртвых, и, сосредоточившись на этом образе, делаю шаг вперёд.
Тишина обволакивает меня, как только я вхожу в темноту. Затем из черноты один за другим появляются огни, красивые, мерцающие, как светлячки. Сначала они медленно движутся вверх, затем ускоряются, пока не превращаются в светлые полосы, и тут я понимаю, что это не они движутся, а я. Я падаю. Барабанные перепонки вот-вот лопнут, и я уже слышу рокот чёрного океана прямо под собой.
Сердце бешено бьётся от страха. Что-то здесь не так. Мертвецы спокойно уплывают к звёздам. Они не падают в чёрный океан. Слова из сказки про девочку, которая не хотела уходить, проносятся у меня в голове: «Она была тяжелее, чем мертвецы, которые медленно уплывают к звёздам, и упала в пучину чёрного океана». Но прежде, чем я успеваю подобрать слова, чтобы объяснить себе, почему я падаю, а не лечу, я плюхаюсь в ледяную воду.
Я отчаянно пытаюсь дышать, но мои лёгкие будто сжимают тиски, я не могу вздохнуть. Руки и ноги бесполезно болтаются, пока меня то выбрасывает вверх волна, то затягивает вниз ледяной поток.
Когда мне уже кажется, что грудь вот-вот взорвётся, я делаю вдох. Я дышу и ритмично отталкиваюсь ногами от воды, считая в уме движения, пока не возьму себя в руки. Успокоившись, я начинаю грести руками и ногами, продвигаясь вперёд.
Где-то вдалеке волны разбиваются о стеклянные горы с глухим звоном, который напоминает мне о прогулке по Пустым камням с Бенджамином. Я плыву на этот звук, то выпрыгивая вверх на гребне волны, то пропадая в воде, пока всё мое тело не немеет от холода.
Проблески света, отражённые в отвесных стеклянных скалах, проплывают мимо меня. Огромная волна подхватывает меня и выбрасывает на плоскую твёрдую поверхность. Руки скользят, ищут, за что бы ухватиться, но поверхность гладкая как зеркало.
Как бы я ни старалась, ухватиться за стекло не получается. Каждый раз, как я снова падаю в ледяную воду, разочарование больно жжёт меня изнутри. Я пытаюсь вгрызаться в скользкую поверхность горы ногтями и зубами, как Ба в сказке, но всё тщетно. Гора возвышается надо мной, такая гладкая, тёмная и невозможная. Что же мне делать? Ни вперёд, ни назад…
– Ай! – Что-то бьёт меня по плечу с оглушительным воплем и шумом мокрых взъерошенных перьев. – Джек! Ты что здесь делаешь? – Мой голос тонет в гуле ледяных волн.
Джек прыгает на стекло, и его когти с треском впиваются в гладкую поверхность. Он бьёт по ней клювом, и трещина расширяется. Джек долбит дыру, пока она не становится достаточно широкой, чтобы я могла просунуть в неё пальцы. Затем он перепрыгивает чуть выше и выдалбливает следующую.
Я медленно продвигаюсь вверх. Стекло больно впивается в пальцы, но становится легче, когда я приподнимаюсь и помогаю себе ногами. Чем выше я взбираюсь, тем тише становится рёв океана подо мной, пока наконец не превращается в негромкий шёпот. Наконец моя рука нащупывает горизонтальную поверхность, и я поднимаюсь на небольшую плоскую вершину горы.
Чернильную темноту вселенной то тут, то там пронзают свет и цвет: серебряные звёзды, фиолетовые и зелёные туманности, вздымающиеся красные облака. Метеоры или, быть может, души мёртвых пролетают мимо нас и возвращаются к звёздам. Я подношу руки ко рту и заворожённо гляжу в бесконечное пространство, глаза распахнуты так широко, что больно смотреть.
Джек садится мне на плечо, и я чешу перья у него на шее. Хочется поблагодарить его за помощь и отругать за то, что полетел за мной, но я не говорю ни слова. Слов тут недостаточно. Мы наблюдаем за длинной молочно-белой дорожкой из звёзд, которая, извиваясь, приближается к нам, пока её сияющий свет не оказывается прямо у моих ног. Я вдыхаю полной грудью, чтобы вместе с воздухом набрать побольше смелости, закрываю глаза и ступаю на звёздную дорожку, ожидая, что вот-вот провалюсь, как сквозь облако.
Но мои ноги парят над дорожкой. Я открываю глаза и с улыбкой начинаю долгий путь к звёздам. Здесь ни холодно, ни жарко. Я не чувствую ни прикосновения мокрой одежды к телу, ни капель воды, стекающих с волос. Но зато я ощущаю боль в ногах, которая усиливается с каждым шагом.
Я совсем теряю чувство времени, и мои веки становятся всё тяжелее от усталости. Они закрываются, и я почти засыпаю, пока внезапно глаза не распахиваются от яркого света впереди. Звёзды кружатся в блестящем водовороте, в центре его свет становится таким ярким, что больно смотреть.
Джек вонзает когти мне в плечо и хлопает крыльями, будто бы пытаясь оттащить меня назад. Но я бегу туда, к свету, сначала медленно, потому что едва волочу потяжелевшие ноги, затем всё быстрее, приближаясь к светящемуся водовороту. Здесь рождаются звёзды. Здесь я найду бабушку.
Свет обволакивает меня, цепляется за мою кожу, и вот я уже сама вся сияю. Я смотрю на Джека: он тоже светится, его перья стали цвета его серебряных глаз. Я смеюсь, но звук смеха уносят потоки света.
– Ба! – кричу я, и мой голос летит к звёздам. – Ба! – кричу я громче, но ответа нет.
Мои ноги отрываются от дорожки, и я парю в невесомости. Меня тянет к свету, туда, где он самый яркий, и я, вращаясь, плыву к нему. Свечение обволакивает кожу слой за слоем. Свет кружится вокруг нас с Джеком, он повсюду, куда я ни повернусь. Здесь так тепло и спокойно. Но я совсем не чувствую бабушкиного присутствия. У нас дома, в избушке, я чувствовала её, а здесь – нет.
Её здесь нет.
Я часто моргаю, пытаясь не дать волю слезам и сбросить с себя весь этот свет и блеск. Мне трудно примириться с этой правдой.
Её здесь нет. По крайней мере, такой, какой я её помню. Она стала чем-то другим, какой-то частичкой этого круговорота света и энергии, который я не понимаю.
Я смотрю на
