- Разве вы никогда не видели плачущих людей? - спросила она как-то неуверенно.
- Искусственные слезы я видел много раз, но ваши слезы…ваши чувства мне показались в этот момент живыми. Это сложно объяснить, но я почувствовал это в тот же момент, как встретился с вами взглядом.
- Вы на расстоянии способны отличить искусственные слезы от настоящих?
- Я не знаю…Это как в моей работе, когда вдруг приходит озарение и скрытые тайны природы становятся явью, так и сегодня в кафе, я понял, что слезы ваши неподдельные… А такое бывает, только когда у человека живое сердце, а не искусственное.
Елена Викторовна встала и подойдя к окну, взяла небольшую пластиковую лейку и стала поливать цветы. Было видно, что недавнее ее спокойствие и уверенность испарились без следа. Она пыталась спрятать от Кирилл Сергеевича свои глаза, которые вновь были полны слез.
- Откройтесь мне Елена, я клянусь, что никому и никогда вас не выдам - взволнованно произнес Кирилл Сергеевич.
- Зачем вам нужно это знать? - тихо спросила она.
- Для меня это очень важно!
- Но почему?
- Потому что я такой же как вы - неожиданно для самого себя ответил Кирилл Сергеевич.
Елена Викторовна обернулась и удивленными, влажными от слез глазами посмотрела на Рязанцева.
- Вы такой же как я? - в ее голосе прозвучали резкие нотки.
Кирилл Сергеевич смутился.
- Чего же вы испугались? Ведь при вашем положении вам бояться нечего, наверняка таким как вы, Корпорация делает исключения из правил, не то, что нам плебеям, насильно отбирая наши сердца! Бояться должна я, а не вы! - резко и эмоционально выпалила Елена Викторовна.
Кирилл Сергеевич судорожно пытался подобрать нужные слова, но мысли отказывались его слушаться. Было ясно, что если не преодолеть этот барьер подозрительности, то он уйдет ни с чем, а он очень не хотел уходить. Словно очередное озарение, пришло чувство, что ему в жизни не хватало любви и женщины, и что сейчас перед ним стоит именно она.
Он вдруг резко встал и подойдя к Елене Викторовне, сильным движением привлек ее к себе.
- Что вы делаете?! - воскликнула она.
- Не бойтесь и не кричите, я не причиню вам зла - ответил Кирилл Сергеевич и склонив голову к ее груди, прижался ухом в область сердца.
Внутри билась живая, испуганная птица, которую никак нельзя было спутать с искусственным сердцем. Кирилл Сергеевич закрыл глаза и почувствовал, как ему передается ее ритм. Он выпрямился и обнял ее. Она не сопротивлялась.
Они долго стояли прижавшись друг к другу, два чужих, одиноких человека, встретившихся случайно в огромном городе и оказавшихся такими похожими.
Глава III
Кирилл Сергеевич сидел у себя в квартире, в большом и уютном, кожаном кресле и неспешно курил сигару. В голове безостановочно крутились мысли и не было от них покоя. Не помогла ни теплая ванна, ни сеанс успокоительной музыки, пришлось прибегнуть к старому, хотя и вредному способу. Тут Кирилл Сергеевич вспомнил про свою новую курительную трубку и что сейчас как раз подходящий момент для нее.
Он поднялся с кресла и направился к себе в кабинет. Здесь царила тишина и порядок. Дорогая мебель из ценных пород древесины, редкие книги и огромный письменный стол, за которым было создано столько трудов. Рядом со столом, стояла небольшая, узкая витрина, за стеклом которой красовалась коллекция курительных трубок, а в нижнем отделении Кирилл Сергеевич хранил табаки и ершики.
В след за открытой дверцей, в лицо пахнуло благородным, выдержанным ароматом бриара с характерной нотой каленых орешков и сладкой вирджинии. Кирилл Сергеевич окинул трубки взглядом, среди которых были редкие и дорогие, но сегодня он точно знал какая ему нужна. Рука сама потянулась к родезийке Бюз-Шоке, не дорогой, но пожалуй самой любимой трубке, потрясающе вкусной и располагающей к размышлениям. Французы знали толк в бриаре и отменно его готовили.
Зажав трубку в зубах, Кирилл Сергеевич стал рыться в ящиках с табаком. Хотелось чего-то эдакого, подходящего сегодняшнему случаю. Среди фирменных, жестяных банок, он вдруг обнаружил, небольшую стеклянную баночку из под меда, заполненную до верха табаком.
- Что здесь у нас? - прищурившись Кирилл Сергеевич стал разглядывать содержимое банки. Ага, то что нужно!
Захватив темпер и зажигалку, он направился обратно в гостиную и опустившись в кресло открыл банку с табаком.
- Ммммм…Блаженство! - произнес он вдыхая аромат. В баночке была многолетняя, выдержанная смесь винного плага и золотой вирджинии, с которой когда-то экспериментировал Кирилл Сергеевич.
Вокруг распространился аромат меда, вина, орехов и сухофруктов, сложный калейдоскоп, присущий хорошему табаку. Раскурив трубку Кирилл Сергеевич откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в обволакивающий и расслабляющий дым. Ничто так не приводило его мысли в покой, как хорошая трубка.
Со столика стоящего рядом с креслом, он взял планшет и открыл сохраненный файл, отсканированный сегодня с сумочки Елены Викторовны. Выделив ее данные, он запустил поиск в социальных сетях. Появился лишь один результат - социальная сеть Корпорации.
Он открыл ее страничку и стал изучать. Подписка в группе любителей цветов и вышивки, в друзьях всего 7 человек, в общем доступе - цветы, кружева, кошки и стихи о любви.
- Святая простота - подумал Кирилл Сергеевич, - Кто же тебя сохранил, в девственной твоей простоте?
Личных фото было мало. Везде одна…То среди кустов цветущей сирени, то с голубями на плечах… С красивой улыбкой и грустными глазами.
- В пору решить, что нормальность стала изъяном в этом мире - подумал Кирилл Сергеевич. Бедняжка такая одинокая, со своей тайной. Что ее держит на плаву в этом мире, какая сила? Безотрадная работа, достаток на грани бедности, вакуум общения…Другой бы на ее месте спился или повесился. Кирилл Сергеевич попытался представить себя на ее месте и тут же почувствовал сухие, костлявые объятия бедности, от которой несло смертной тоской. И хотя его самого всю жизнь наполняли смыслом работа и наука, большой коллектив и круг общения, но все эти банальные и презренные вещи, что его окружали, были для него дороги и важны. Представить свою жизнь в бедной лачуге он ни как не мог.
- Цветы, кружева и одинокие вечера….Кошмар! Разве можно этим наполнить свою жизнь? Наверняка должно быть нечто такое, что питало ее мысли, удерживало от разрушения личности и сознания, в этих объятиях бессмысленного бытия?
Он чувствовал, что в этой простой и непритязательной душе, сокрыта какая-то неведомая для него сила духа, которая возбуждала в нем неподдельный интерес и уважение к этой женщине.
Он был большой ученый, но при всей своей образованности, чувствовал себя совершенно бессильным
