Но странное дело, его не пугал ее социальный статус, наоборот, он чувствовал, что в ней есть что-то такое, что нет у него и это “что-то”, возбуждало любопытство и интерес.
- Удивительное дело произошло с ней - размышлял Кирилл Сергеевич, продолжая пускать ароматные кольца дыма. Как обычный, законопослушный человек, она пошла в клинику на обязательную процедуру пересадки, но в электронной базе данных произошел сбой и о ней благополучно забыли, занеся ее в список прооперированных.
С тех пор, вот уже 22 года, она носит в себе эту маленькую тайну, которая стала для нее тяжелой ношей в этом бессердечном мире. То, что когда-то было неотъемлемой частью человеческой личности, стало чужеродной занозой. В тяжелые минуты отчаяния, она хотела пойти и признаться в сокрытом преступлении. “Пусть вырежут - думала она, - но зато станет легче”.
Были периоды, когда одиночество и бессмыслица однообразной, пустой жизни становилась невыносима, но что-то удерживало ее всякий раз от этого шага. Словно незримый, теплый луч надежды, появившийся из ниоткуда, рассеивал эту кромешную тоску и становилось легче. Жизнь шла дальше своим чередом , пока одиночество вновь не наполняло душу до краев.
Сегодня в кафе у Елены Викторовны, была назначена встреча. Она уже не могла так больше жить и решилась рассказать одному из знакомых сотрудников клиники о своей маленькой тайне. Она пришла немного раньше назначенного срока, чтобы привести мысли в порядок, но вместо этого расплакалась. Встречу сорвал этот любопытный мужчина, которому как оказалось, есть дело до незнакомых плачущих женщин. Потом уже дома, успокоившись и придя в себя, Елена Викторовна поняла, что это был знак свыше. Мысли о попытке повторить задуманное исчезли сами собой, когда она оказалась в объятиях Кирилл Сергеевича, думая, что задохнется от нахлынувших чувств и счастья.
Кирилл Сергеевич отложил планшет и включил телеэкран. Начинались вечерние новости.
Замелькал в кадре гламурный Артурчик, весь обтянутый в лайковую кожу, цвета спелой сливы. Он умудрялся быть везде, и ведущим рейтингового шоу и обозревателем природных катастроф.
- О небеса! - обычно восклицал Артурчик, - Это вселенское безумие! Я стою на руинах западной резервации - надрывался он. В кадре за спиной Артура полыхало огромное зарево. Они все разбежались - орал он в микрофон, - В западном округе объявлено чрезвычайное положение и комендантский час.
- Теперь у Корпорации опять появится шанс закрутить гайки - прокомментировал новость Кирилл Сергеевич, думая о том, что Корпорации на руку, все, даже катастрофы.
Кирилл Сергеевич докурил трубку, выбил ее и посмотрел на часы. Вечер еще был весь впереди и ему сегодня как никогда, не хотелось проводить его одному. Он взял наладонник и набрал Архангельского.
- Здравствуй дорогой мой!- услышал он такой знакомый и родной голос Родиона Аркадьевича.
- Привет Родик! - радостно ответил ему Кирилл Сергеевич.
- Как твои пенсионные будни, забыл поди старых товарищей?
- Привыкаю Родя…
- Как твое сердце?… Думаю, нового криза можешь больше не опасаться.
Кирилл Сергеевич взял небольшую паузу и сказал:
- Вот по поводу сердца я как раз хотел с тобой поговорить, могу я к тебе сейчас приехать?
- Конечно Кира, в чем вопрос!… А что случилось?
- Ничего страшного, со мной все в порядке, просто есть одна тема.
- Хорошо, жду.
- Скоро буду - ответил ему Кирилл Сергеевич и отключил наладонник.
Не прошло и часа, как Кирилл Сергеевич был в гостях у своего старинного друга. Родион Аркадьевич встретил его с дымящейся, ароматной туркой в руках.
- Ты уже во все оружие? - улыбнулся Кирилл Сергеевич.
- Там на столе еще патроны и порох…Проходи дорогой!
Кирилл Сергеевич прошел в гостиную. На столике окруженном мягкими диванами, стояла бутылка коньяка и шкатулка с кубинскими сигарами.
- Я же пенсионер, после операции?! - решил сострить Кирилл Сергеевич, - Слишком тяжелое вооружение для вечернего разговора.
- Если друг оказался вдруг… - запел Родион Аркадьевич, - И не друг и не враг, а так…
- Ладно, ладно, - замахал руками Кирилл Сергеевич, - только на твоей совести будет мое здоровье.
- Доверься мне Кира, - сказал Родион Аркадьевич, ставя перед ним чашку кофе, - Гораздо хуже этих напитков стреляют в сердце нервы и переживания. Ну что, по первой?
- Заряжай!
Они опрокинули по рюмке коньяка и раскурили по сигаре.
- Теперь можно - сказал довольный Родион Аркадьевич, развалившись на мягких подушках, - Рассказывай, что интересного принес?
Кирилл Сергеевич решил не мудрствовать и рассказать все как есть.
- Я, Родя, познакомился сегодня с одной очень интересной женщиной.
Родион Аркадьевич опустил очки на кончик носа и посмотрел на Кирилл Сергеевича хитрым взглядом:
- А у нас еще остались интересные женщины? - лукаво спросил он.
- Как оказалось, остались.
- И кто же она?
- Она обычный архивариус в Корпорации, живущая в захолустье.
- Ого! И чем же она интересна, ты меня заинтриговал?
- У нее, свое, родное сердце - ответил Кирилл Сергеевич.
- Ого! - еще сильнее удивляясь повторил его друг, - А ты откуда это знаешь?
Кирилл Сергеевич вкратце рассказал другу события сегодняшнего дня.
Родион Аркадьевич мял в пальцах сигару, глядя на тлеющий огонек.
- Это все любопытно, но чем я могу помочь в этой ситуации?
- Ни какой конкретно помощи не нужно, я просто хотел поговорить с тобой на эту тему, ты же у нас светоч трансплантологии, стоявший у самых истоков этих глобальных перемен.
- Но что именно тебя интересует? - спросил Родион Аркадьевич.
- Объясни мне подробно, как и с чего это все началось, а главное зачем?
- Зачем…Вот в чем вопрос? - задумчиво пропел Родион Аркадьевич, поправив на носу очки, - Ну хорошо. Я немного старше тебя, если ты помнишь и когда я выпускался из университета, эта тема уже была актуальна, но тенденция развития, только-только зарождалась. В те далекие уже годы, у Корпорации были проблемы с контролем низших слоев населения, как впрочем и высших и хотя было несколько прогрессивных методов влияния на сознание человека, но все они имели ряд серьезных побочных действий.
- Каких?
- Понимаешь, мозг и сознание человека слишком чувствительный и нежный орган, прецизионный прибор если хочешь и все попытки вторгаться в него с целью контроля поведения и подавления воли, приводили к грубым
