— У нас с тобой два выхода...
Эвераш продолжал неторопливо поглаживать мои волосы, и от его «у нас с тобой» веяло спокойствием и уверенностью. «Ты не одна. Вместе мы все преодолеем, со всем справимся», — словно говорил он.
— Первый — оставить все, как есть, ничего не менять. Жить, как сотни и тысячи других людей, им отсутствие способностей не мешает быть счастливыми. Второй — попытаться снять печать и выяснить, каким даром наделил тебя Сахтар.
— А если... — Я облизнула внезапно пересохшие губы. — Если я выберу второй вариант?
— Будет трудно, — честно признался лорд. — И больно. И, возможно, в итоге ничего не получится. Дар не просто скрыт — запечатан еще до рождения, в утробе матери. Непросто изменить то, что, сформировалось вместе с тобой, фактически, стало частью тебя. Но что бы ты ни выбрала, Элис, в моем отношении к тебе ничего не изменится. Ты моя дочь, и останешься ею навсегда. Не торопись, подумай, взвесь все и когда определишься...
— Я уже решила, — развернулась в руках алхора, чтобы видеть его глаза. — Я хочу попробовать открыть свою магию. Здесь. Сейчас.
Отец несколько мгновений сосредоточенно вглядывался в мое лицо, потом кивнул, принимая и, как мне показалось, поддерживая этот выбор.
— Придется немного подождать, — он отстранился, опустил меня на подушки и легко вскочил на ноги. — Нужно кое-то подготовить и предупредить целителей. На всякий случай.
— Можно с вами? — я попыталась приподняться.
Интересно же, что он там собирается делать.
— Тебе лучше остаться, Элис, — оказывается, Кронерд тоже умеет быть строгим, когда это нужно. — Отдыхай, еще успеешь насмотреться.
Небрежное движение руки, сцер стек с двери, освобождая проход, и Эвераш вышел.
Некоторое время ничего не происходило. Я сидела, обложившись подушками, вслушивалась в тишину и старалась ни о чем не думать, а, главное, не бояться и не нервничать. Последнее получалось хуже всего. Вдруг из-за двери, которая так и не затянулась снова серебряной пеленой, раздался шум — скрежет, приглушенная возня, возмущенный клекот и хлопанье крыльев. Потом створка резко отворилась, и в комнату, отталкивая друг друга, ворвались Хвич с Мишем. Огляделись и радостно понеслись ко мне.
— Я пришел! — важно провозгласил горгул, проигнорировав ненужные приветствия. — Ждала?
— Всегда, — совершенно честно заверила своего хранителя.
— Привет, — дракон, как всегда, оказался деликатнее приятеля. — Мы помогать.
Выглядел Мишь намного лучше, чем в прошлую нашу встречу. Чешуя блестела, изумрудные глаза сверкали, острые клыки ослепительно сияли, даже крошечные кисточки на ушах — и те победно торчали вверх. Он явно выздоравливал, причем, очень быстро.
— Я говорил, что у тебя есть магия? Говорил? То-то же, — Хвич, который буквально сочился довольством, деловито потер лапы и осведомился: — Будем открывать?
— Будем, — вздохнула я. — Если, конечно, получится.
— Получится, — заверил горгул.
— Мы… помогать.
Узкий язык дракона коснулся моей ладони.
— Да, поможем, не сомневайся, — Хвич вдруг перестал скалиться, взглянул пристально и остро. — Ты верь нам. Слушай, делай, что скажем. Мы поведем, не обманем. Тебя — никогда.
— Мы хорошие проводники, — эхом откликнулся Мишь.
— Доверяешь? Пойдешь за нами?
Хвич не отставал, настойчиво ловя мой взгляд, и только после того, как услышал твердое «да», ощутимо расслабился.
— Как вы здесь оказались?
Я подгребла фамильяров поближе. Их соседство успокаивало, избавляло от страхов и неуверенности, придавало силы.
— Хозяин прислал.
— Пора.
— Мы пробовали твою кровь. Мы тебя чувствуем.
— Не упустим.
Фамильяры, как всегда, говорили одновременно, почти перебивая друг друга, только Мишь был немногословен, он все еще с трудом со мной общаться.
— А почему портал не открыли, а так, через дверь?
— Сцер не пускает, — насупился дракон.
— Ага, здесь тропу не найти, — подтвердил горгул. — Пришлось бежать.
— Лететь.
— И лететь тоже.
Пока мы ждали Эвераша, я успела узнать, что Мишь предпочитает летать, а Хвич, наоборот, терпеть не может, зато обожает бродить тенями. А дракон, зато, очень любит плавать и обязательно покажет мне одно интересное озеро.... Но только после того, как горгул отведет в свою заветную пещеру... Нет, до того.... Нет, после...
Приятели снова принялись спорить и почти подрались, но тут, к счастью, вернулся отец. А я неожиданно подумала, что, наблюдая за потешной сварой, расслабилась и благополучно освободилась от всех тревожных мыслей. Сознательно или нет, но Хвич с Мишем помогли мне отвлечься, расслабиться.
Кронерд принес с собой несколько небольших сосудов и велел выпить все, что в них находилось. По очереди.
Первый...
Второй...
Третий...
Перед глазами поплыло. Комната закружилась в причудливом танце, голова стала легкой и пустой, а веки налились тяжестью.
— Доверять, — донесся издалека голос Хвича. — Помни...
Меня снова звал голос Эвераша, и я опять брела к нему через отвратительный серый туман, который непосильным грузом обрушился на плечи, оттеснял назад, сдавливал грудь, мешая вдохнуть. Вот впереди мелькнула знакомая яркая полоса — и в тот же миг пришла боль. Яростная, жуткая, она сводила с ума, не давала сделать ни шага. Но когда в глазах потемнело, и я зашаталась, уже готовая упасть, в ладони ткнулись два шершавых носа.
Фамильяры странными, искаженными силуэтами возникли рядом. Горгул молча рванул свою лапу клыками и поднял ее вверх, поднося к моим губам.
— Пей!
Из раны толчками выплескивалась не кровь — густой красный дым.
— Пей! — требовательно повторил с другой стороны Мишь, тоже протягивая мне разодранную конечность, с которой медленно стекал зеленый дымок.
— Ты обещала верить, — добавил Хвич, видя, что я не двигаюсь. — Слушать.
Да, обещала.
Больше не колеблясь ни мгновения, опустила голову, жадно вобрала пересохшим ртом прохладный, удивительно приятный на вкус рубиново-изумрудный дым и почувствовала, как с каждым новым глотком стихает, отступает боль.
— Кровь к крови, — почти пропел Хвич.
— Сила к силе, — присоединился Мишь.
— Дар к дару, — закончили они вместе и опустили ладони только для того, чтобы крепко взять меня за руки и потянуть вперед.
Теперь туман не мешал, наоборот, казалось, подталкивал в спину. Я не шла — летела к желанной цели. Туда, куда звал Эвераш. Туда, где сияло маленькое солнце.
Быстрее…
Быстрее…
Последний рывок — и я буквально провалилась в серебряное сияние. Окунулась с головой, захлебнулась им, как самым живительным, самым сладким на свете воздухом.
Звенящая чистота, безудержный, невыразимый восторг, головокружительный полет и парение...
Последнее, что я услышала, были голоса. Удивленные, неуверенные, восторженные, ликующие.
— Хозяйка.
— Вы видите? Видите?
— Немыслимо.
— Невероятно.
— Впервые за столько веков.
— Хозяйка…
***
Утром после того памятного дня в лаборатории я проснулась очень рано, почти затемно. За широким окном едва брезжил рассвет, и по серым пока облакам рассеяно бродили первые тонкие и робкие солнечные
