Я усмехнулся:
— Что ж, Александр Петрович, я рад вас видеть в добром здравии.
Мостовский, поглядывая на то, как его орлы связывают руки Добронравову и отводят в угол остальных, спокойно ответил:
— Взаимно, Ваше Императорское Высочество. Не замерзли в авто?
— Нет. Мы долго не стояли. Грузовик — ваша работа?
— Степан постарался. — Мостовский кивнул на унтер–офицера из своих. Тот подтянулся и доложился:
— Унтер–офицер Урядный, Ваше Императорское Высочество!
— Молодец, братец!
— Рады стараться Ваше Императорское Высочество!
— И как ты умудрился?
Гигант ухмыльнулся и подкрутил свой длинный ус.
— Дык, до войны у свояка в гараже работал, всю ихнюю железную нутрость знаю. Дело не хитрое…
Я пожал руку Урядному, тот аж раскраснелся от удовольствия.
— Александр Петрович, напомните мне после о Степане. Но, господа, дело еще не не завершено! Что там с письмом?
Мостовский вытянулся:
— Письмо доставлено адресату и встретило понимание. Нас ждут!
Я кивнул и обратился к бывшим моим конвоирам.
— Что ж, господа, я обиды не держу на вас, потому как вы выполняли приказ не зная о его преступности. Но сейчас всем, кроме штабс–капитана Добронравова, я предлагаю решить с кем вы — с Государем Императором, который готовит принятие народных законов о земле, власти народной в уездах и деревнях, о особом статусе ветеранов войны и наделении их особо землей и хозяйством, о многом другом для простого народа или же вы с заговорщиками, которые хотят свергнуть Богом данную власть и грабить народ русский?
Народ зашумел. Люблю задавать вопросы с очевидными ответами, типа хочешь быть здоровым и богатым или старым, лысым и больным нищим негром? Реакция меня не разочаровала и не прошло и пяти минут, как мы все грузились в автомобиль и грузовик. Тушка штабс–капитана Добронравова была заброшена в кузов и наша колонна двинулась навстречу рассвету.
* * *МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года. Несколько ранее.
— Ну, что там, Ваше Императорское Высочество? Пригодился пакет? Стоило он тех усилий?
Я хмуро поглядел на Мостовского.
— Ваши усилия, дорогой мой Александр Петрович, привели к катастрофе.
Видя его растерянную физиономию я пояснил:
— Фокус в том, господин Мостовский, что в вашем пакете ничего не было. В смысле ничего вообще. Он, видите ли, оказался пустым.
— Как пустым?! Как так?
Я промолчал. Мостовский нервно зашагал по перрону. Затем вполголоса горячо заговорил.
— Во имя чего же мы с боями прорывались в Могилев? Во имя чего я потерял несколько человек? Кому это было нужно?! А может мне дали неправильный пакет? Или письмо перепутали? Вместо письма положили чистый лист бумаги? Ведь, черт возьми, должно же быть рациональное объяснение этой нелепице! Я не понимаю… Вы уверены?
— Уверен.
Штабс–капитан опускает глаза под моим тяжелым взглядом.
Выслушав его сбивчивую речь я заметил:
— А еще я уверен, что ваше письмо погубило Императора и всю нашу Империю. Я имел глупость выполнить данное вам обещание не вскрывать пакет и несчастье воспользоваться вашим письмом для аргументации Государю. И вот, в момент, когда я его почти убедил, черт меня дернул за руку достать ваш пакет. Можете представить, какой эффект на Государя произвела чистая бумага вместо списков заговорщиков? Итог — Государь уезжает. Впереди его ждет западня, арест и принуждение к отречению от Престола. А Россию ждет анархия и гражданская война. Именно мы с вами, из–за вашего рокового пакета, теперь несем моральную ответственность за грядущую гибель России. Вот так, Александр Петрович.
Штабс–капитан подавлен. Нервно рвет ворот и пытается вздохнуть поглубже. Хрипло спрашивает:
— Неужели ничего нельзя сделать?
Жестко смотрю ему в глаза.
— Смотря на что вы готовы для спасения России и Государя.
Мостовский выдерживает взгляд и твердо отвечает:
— Приказывайте, Ваше Императорское Высочество.
С минуту мы бодаемся взглядами, а затем я киваю в конец императорского состава.
— Пойдемте, Александр Петрович, здесь не место для подобных разговоров.
В последнем вагоне я выгнал из тамбура солдата Императорского Конвоя и мы смогли продолжить беседу.
— Я собираюсь взять под контроль Ставку Верховного Главнокомандующего и арестовать заговорщиков. Вы со мной?
— Так точно, Ваше Императорское Высочество. Приказывайте.
С минуту я помолчал собираясь с мыслями, затем быстро заговорил.
— Итак, ваша боевая задача, господин штабс–капитан. После того, как я удалюсь с перрона вместе с генералами Алексеевым и Лукомским, а также с Великим Князем Сергеем Михайловичем, вы должны сделать следующее. Первое — вы должны перехватить моего секретаря и вручить ему от меня записку, которую я сейчас напишу. Затем вместе с Джонсоном вы, любой ценой, должны попасть к генералу Иванову и вручить ему личное письмо от меня. Мой секретарь подтвердит, что вы действуете от моего имени и вам можно доверять. Второе. Я попытаюсь обойтись словами и постараюсь склонить Алексеева и Лукомского к переходу на сторону императорской власти…
Видя недоумение на лице штабс–капитана я пояснил:
— Существует военный заговор против Государя Императора. Его возглавляют Алексеев, Лукомский, Брусилов, Рузский, Гурко и ряд других генералов и высших офицеров. Цель заговора — воспользоваться смутой в Петрограде и совершить переворот. Руководят заговором из–за границы. Силами заговорщиков поезд Государя будет блокирован между Петроградом и Могилевом, где и будет принужден к отречению или же его убьют. Царская семья будет арестована, а Алексей станет марионеткой в руках Регентского совета, который заговорщики и возглавят.
Мостовский был потрясен.
— Но… Тогда зачем с ними разговаривать?
— Я должен попытаться обойтись без рек крови. Если мне удастся с ними договориться хотя бы на время, мы сможем разобраться со смутой. Иначе гражданской войны не избежать. Если же мне не удастся их склонить на сотрудничество или, хотя бы, на его видимость, то нам придется зачищать всех.
— Зачищать?
Блин, следи за языком!
— В смысле арестовать всех заговорщиков. Но если мы не договоримся с генералами, то меня вряд ли выпустят. Вероятнее всего, меня возьмут под домашний арест, и если я правильно понимаю традиции и привычки, то очевидно местом моего заточения будет избран мой номер в гостинице. Ваша и Джонсона задача обеспечить мое скорейшее освобождение. Есть вопросы?
— Никак нет. Все ясно.
— Я надеюсь на вас и ваших людей, Александр Петрович. Мне пора возвращаться на перрон. Поезд вот вот тронется. Рубикон будет перейден.
Конец первой части книги
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БИТВА ЗА ИМПЕРИЮ
ГЛАВА 7. БРОСОК КОБРЫ
МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.Я неоднократно читал о том, что главным оружием генерала Иванова была его борода и вот, теперь, имел возможность воочию в этом убедиться, глядя на монументальную фигуру не имеющего сомнений человека, который стоял передо
