Его губы обреченно шептали:
— Великий Князь предупреждал нас в телеграмме о том, что будут убивать офицеров. Это он про нас писал…
В этот момент на мостик ворвались какие–то штатские боевики вперемешку с пьяными от вседозволенности моряками. Дальше все приняло столь стремительный оборот, что Огранович пришел в себя от круговорота лиц, рук, толчков и ругани лишь на берегу. Рядом с ним шатаясь стоял с разбитым лицом и непокрытой головой капитан Никольский. Пока их тащили по трапу с них сорвали погоны, а у Ограновича вместе с погоном еще и оторвали рукав.
— Они это, изверги!
— Бей их, братва!
— Это он, сука, застрелил Осипенко!
— Отомстим за героя!
— Дави, Вирена!
— Пускай они красные флаги несут и идут впереди колонны, чтобы все видели! А потом мы с ними разберемся!
Из толпы сразу несколько флагов сунули в их сторону, причем флагшток одного из них попал в ухо Ограновичу, да так сильно, что в глазах у того потемнело. Взвыв от боли он, под злобный хохот вчерашних подчиненных, схватился за разбитое ухо.
— Берите флаги, господа–хорошие! — Чернявый молодчик с наслаждением ткнул флагштоком в капитана. Тот пошатнулся, но выпрямился и заявил:
— Увольте, господа. Верному присяге русскому офицеру не пристало ходить с красными тряпками в руках.
В этот момент чернявый выстрелил в него и Огранович за несколько секунд до того, как штык пробил его собственное горло, увидел как на грязный снег упал капитан первого ранга Никольский, командир крейсера «Аврора»…
* * *Телеграмма командующего флотом Балтийского моря А. И. Непенина командиру крейсера «АВРОРА» М. И. Никольскому
«Распоряжения ваши считаю правильными; воздержитесь по возможности от употребления оружия. Разъясните команде существующее положение вещей и что наша задача — боевая готовность. Непенин».
* * *ОРША. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
Император стоял у окна и смотрел на мятущийся в разные стороны снег. Несущийся вдоль состава ветер гнал орды снежинок и Николаю в этом бесконечном хаотическом вихре чудилось грозное предзнаменование грядущих бедствий. Мрачное низкое небо усиливало напряженную атмосферу и гнетущее чувство надвигающейся беды не покидало Государя.
Люди на перроне явно томились в том же тревожном ожидании. Мрачные взгляды, резкие окрики унтера, ведущего сквозь снежный круговорот группу солдат по направлению к хвосту поезда, опасливо поглядывающие по сторонам станционные служащие, прячущиеся от жалящих снежинок офицеры Конвоя что–то вполголоса нервно обсуждающие. И судя по быстрым взглядам, которые они временами бросали на вагон с Императором, речь очевидно шла о нем, а о содержании их разговоров можно было лишь догадываться.
Чувство тревоги усиливалось с каждым часом. Его, казалось, приносил с собой ветер, злыми снежинками разбрасывавший вокруг поезда напряжение, вздымавший апатию под самые крыши и обрушивший отчаяние на головы несчастных.
Прибытие на станцию Орша насторожило Николая практически сразу. Удивленные взгляды, настороженные лица и престранные вопросы со стороны депутации лучших людей Орши, которая в полной растерянности прибыла засвидетельствовать верноподданнические чувства. Было такое ощущение, что прибывшие были удивлены увидев поезд, который двигался свободно и в обычном порядке, а сам Государь Император, к их удивлению, оказался жив–здоров. Нарушая протокол раздраженный Николай, скомкал концовку встречи с подданными и поспешил удалиться в свой кабинет. И почти сразу же туда ворвался бледный Воейков, держащий в руках листок с Обращением этого непонятного ЧК.
Эта новость так шокировала Императора, что тот в гневе чуть было не натворил глупостей, пытаясь отменить буквально все распоряжения этого пресловутого Комитета. Нет, тут горячиться не нужно. И тут вопрос совсем не в том, что многое из распоряжений ЧК можно было бы признать разумным. Например, та же погрузка и начавшаяся переброска войск были проведены мастерски. Но это все было сейчас абсолютно неважным.
Глядя вслед пролетающему снегу, царь признавался сам себе, что за минувшие несколько часов этот Комитет или те, кто за ним стоит, сумели провернуть большую работу. Например вот этот листок с Обращением. Наверняка его уже распространили чуть ли не на всю Империю. Вот это и пугало царя. И вопрос был даже не в обещанных от его имени реформах о которых он и думать без отвращения не мог. Пугала решительность действий, жесткость приказов и мертвая хватка этого самозваного Комитета. Более того, самозваный Комитет фактически начал перенимать функции правительства России. Его правительства. И вдобавок ко всему известий от князя Голицина больше не поступает и что с ним — Бог весть.
Николай бросил взгляд на ожидающих его повелений Фредерикса, Воейкова и Нилова. Вот и эти уже колеблются. Вот и им напористость и твердость комитета явно импонирует. И на этом фоне даже он, Государь, которому они безусловно верны, выглядит лишь бледной тенью.
До чего же отвратительная погода нынче! Даже стоя в тепле вагона хотелось поднять ворот несуществующей шинели и втянуть голову в плечи. Или это не из–за холода?
Кто. Кто же стоит за ними? Кого он проглядел? О ком ему не доложили те, кому это полагалось по долгу службы? Кто он — хитрый, ловкий и терпеливый словно паук? Императору было совершенно очевидно, что Михаил — фигура несамостоятельная и сам совершить такое никак не мог. Тем более за столь короткое время. Нет. Тут явно видна подготовка, которая велась не один месяц и не одним человеком. Налицо отлаженный механизм, который был лишь приведен в действие этим Комитетом. Да еще и эта загадочная история с якобы самоубийством Алексеева, в которое Николай не поверил ни на миг. Было совершенно ясно — здесь действует какая–то группа, которая преследует свои, пока абсолютно неясные интересы.
Как, впрочем, и с беспорядками в столице все не так просто как ему представлялось еще вчера вечером. Уже ясно, что бунт вовсе не носит стихийного характера, а спровоцирован определенными лицами вокруг Государственной Думы. Не зря же Родзянко так патетически восклицал о революции во время последней их аудиенции. Хотя, похоже, толстяк Родзянко со своими присными этот комитет тоже проглядел и не учел в своих планах его появление. Комитет этот явно еще одна сила, которую не учли думские болтуны. И пока неясно, какая из сил играет первую скрипку в оркестре событий происходящих нынче в России.
Пока официальные действия Комитета направлены на усмирение разбушевавшейся черни в столице. Следует ли Императору попробовать опереться на этот Комитет? Или, возможно, лучше сделать вид, что ничего не происходит? Ведь нельзя сбрасывать со счетов неизвестных, которые дергают за нити в балагане под названием «Чрезвычайный Комитет». Какие конечные цели этого Комитета? Понять это можно лишь определившись с силами, которые за ним стоят.
Итак, кто же стоит за Комитетом?
