Остановилась она лишь на краю утеса, увидев далекий горизонт, над котором сгущались тяжелые облака.
Она обещала себе, что сбежит с проклятого острова, что спасет Номи, но теперь у нее ни на что, абсолютно ни на что не оставалось времени.
Серина устремила взгляд вдаль, туда, где она однажды видела огни Беллаквы, и издала громкий, почти звериный крик.
Вскорости даже кричать ей стало невмоготу, и она замолчала, а совсем рядом прозвучало:
– Чувствуешь себя уже лучше?
Не поворачиваясь, Серина сказала:
– Привет, Вал.
Тяжело вздохнув, она села на краю утеса и свесила ноги в пустоту.
– Ты проводишь много времени на краю утесов. Уверена, что снова не подумываешь о том, чтобы прыгнуть? – заботливо спросил он.
– А почему ты всегда оказываешься рядом, когда я здесь? – поинтересовалась она, глядя на белую пену далеко внизу под ногами.
– Я лишь шел своей дорогой. – Вал присел рядом с ней. – Мне предписано сообщить всем командам, что бой состоится через два часа.
Серина провела ладонями по штанам.
– Оракл уже знает.
– Уверен, все уже знают. – Вал схватил пригоршню гальки и швырнул с утеса в волны. – Но мне приказано довести до сведения всех, вот я и исполняю.
Вопреки усилиям Серины держать себя в руках, по щекам ее потекли слезы.
– Сегодня мой черед драться, – прошептала она, сама не желая того.
Вал рядом с ней вдруг застыл.
– Как? Уже?
Серина, глядя на то, как умирают внизу волны, налетая на утес, кивнула.
– Ты с самого начала был прав. Я – Мертвая Девочка.
– Хватай ящик, – почти в отчаянии быстро проговорил Вал.
– Зачем?
– Сегодня Командор швырнет в круг оружие. Ножи или кирпичи… Он и сам пока не решил, но, что бы там ни было, это не опасно. Это точно не змеи и не осы. – Вал взял ее за подбородок, приподнял его и повернул к себе. Заставил Серину встретиться с ним глазами. – Беги к ящику, слышишь? Хватай оружие или что там будет. Будь твердой и быстрой. Расправься со всеми. Не думай о том, что делаешь. Лишь делай то, что до́лжно. И не останавливайся, пока не завершишь начатое.
Серина вгляделась в черты его лица: пронзительно-черные брови, небольшая россыпь веснушек на левой щеке. Весь его облик выражал беспокойство. Ему было не все равно, выиграет она или умрет.
– Серина? Ты слышишь меня?
Он был красив, чертовски красив. Она и раньше так считала, но прежде лишь мельком отличала его черты: кудрявые волосы, насмешливые губы, мускулистые руки. Сейчас же она как будто впервые увидела его загорелые щеки и яркие глаза, идеально дополненные большим выразительным ртом.
Серина никогда не нарушала закон. И в тюрьму она попала за преступление, которого не совершала. В отличие от Номи, она никогда не бунтовала против устройства этого мира. А теперь ей предстояло драться. Драться до смерти. Скорее всего, она умрет.
Так к чему сейчас соблюдать правила?
Серина коснулась лица Вала, почувствовала под своей шершавой ладонью, что кожа на его щеке мягкая, гладкая. Он замолчал. Она медленно наклонилась к нему. Лбы их соприкоснулись. Он не отпрянул. Она запустила пальцы ему в волосы, притянула его ближе к себе.
Ее словно пронзило электрическим током, да так, что стало покалывать кожу. Сердце учащенно забилось.
Их губы слились, мягкие, податливые.
Он всем телом потянулся к ней.
Она, оттолкнув его, вскочила на ноги.
Обе руки его упали на гравий.
– Подожди.
Он мягко обхватил ее за лодыжку, но она без труда высвободилась.
– Я сожалею, – сказала она, хотя сожаления в ней вовсе не было. Ни чуточки. Ей всегда хотелось знать, что чувствуешь, целуясь.
– Серина! Подожди! – Он вскочил на ноги.
Серина всегда представляла свой первый поцелуй, как начало чего-то нового, светлого, но вовсе не так, как это случилось сейчас, не как конец.
Она рванула прочь, на бегу крикнув через плечо:
– Теперь меня зовут Грация!
Глава 24
НомиНОМИ СТУПИЛА НА БОРТ КОРАБЛЯ, и свежий морской бриз, поддувая снизу, превратил юбку ее красного платья в колокол. Ее талию украшал толстый золотой пояс, идеально гармонирующий с золотистыми сандалиями и длинными, свисающими почти до плеч серьгами, которые раздобыла для нее Анжелин. Служанка нанесла ей на лицо толстенный слой золотистой пудры и накрасила ее губы в ярко-красный цвет. Макияж был ярче, чем она когда-либо себе позволяла, и впервые Номи почувствовала, что полностью походит на Грацию.
Но как бы она ни выглядела, ей было понятно, что в душе она остается бунтаркой.
Кожу на груди ей жгло письмо к Рензо. Пока Анжелин была в ванной, Номи не только удалось облачиться в корсет, но и засунуть под него письмо. Теперь оставалось лишь дождаться подходящего момента и передать письмо Асе, что представлялось крайне сложным на борту корабля, заполненного гостями и людьми Верховного Правителя.
Высматривая в толпе Асу, Номи двинулась вдоль перил, будто подыскивая свободное место.
Корабль Верховного абсолютно не походил на те, что ей доводилось видеть прежде. Его пришвартовали к пирсу у палаццо со стороны океана, поскольку он был таким огромным, что в городских каналах ему было не пройти. Верхняя палуба сейчас была украшена горящими фонарями и крошечными, позвякивающими на ветру колокольчиками. Перила были деревянные, резные, в их сложных узорах различались русалки и выпрыгивающие из воды рыбы.
Верхняя палуба была открытая. Лишь над центральной ее частью натянули трепещущий сейчас на ветру кусок шелка. У кормы располагались два лифта из кованого железа, доставлявшие гостей к нижним палубам и обратно. Тросами и лебедками управляли мужчины в белых ливреях. Другие слуги, лавируя среди гостей, разносили наполненные вином бокалы и блюда с легкими закусками. Посреди палубы играли музыканты. Вокруг них кружились Грации, а пары им составляли мужчины, которым Верховный разрешил воспользоваться этой привилегией. Все члены делегации Азура были, как один, одеты в платья и костюмы светло-голубых тонов. Номи отыскала свободное местечко на палубе у перил и, облокотившись на них, смотрела на океан. Солнце только что село, лишь у горизонта небо было пока еще подсвечено его сиянием. На небе, сверкая, пробуждались к жизни звезды. Номи повернула голову. Аса стоял рядом с перилами у противоположного борта. Глаза их тут же встретились. От щек Номи отхлынула краска, но под слоем макияжа этого видно не было.
К Асе бочком подошел какой-то человек и что-то сказал. Рот Асы задвигался, очевидно, он что-то проговорил в ответ, но звука его голоса до Номи не донеслось, и смотреть на Номи он при этом не прекратил.
Перед Номи неожиданно возникла мужская фигура, и голос, от которого кровь застыла в жилах, произнес:
– Добрый вечер, Номи.
Верховный Правитель!
Легкие Номи сковало холодом. Она сделала реверанс, и все то, что она приобретала усилиями последних дней, слетело с нее, точно шелуха. Оказалось, что роскошное платье не только не