Пожалуй, радовалась мне только Оксана. К этой девчушке я с каждой минутой привязывалась все сильнее. Милая, искренняя, непосредственная, до умиления серьезная и при этом совсем еще ребенок, она общалась со мной без оглядки на мнение других. Остаться равнодушной я не могла и за те десять дней, которые провела в доме маминых родственников, стала видеть в ней родного человечка.
— Ну и пусть бабушка нас не пригласит, — сердито пыхтела кузина, стягивая с себя одежду и влезая в пижамку. — Я все равно на праздник пойду! Дедушку попрошу взять меня с собой. Он наверняка на коронации будет и не откажет. Знаешь, какой у нас с тобой дедушка? Самый лучший! Вот увидишь! Он и тебя возьмет тоже, даже не сомневайся.
— Я не сомневаюсь. Только ведь дедушка меня даже не видел ни разу, — улыбнулась я, помогая ей забраться в недра мягкой кровати, на которой по традиции землян-терриан был уложен целый ворох специальных тканей.
— И что? — удивилась Оксана. — Меня он тоже не видел, пока я на свет не появилась. И вообще, ты просто родилась не в том месте. Как он мог с тобой общаться?
— Никак, — согласилась я с детской логикой. — Закрывай глазки, сестричка, мы завтра об этом поговорим.
— Побудь со мной, не уходи. С тобой так хорошо! — Оксана схватила мою руку, удерживая рядом.
И я осталась. Приглушила свет и сидела на краешке кровати, пока кузина пыталась уснуть. Что, надо сказать, не очень хорошо получалось. Она вся извертелась в попытках найти удобное положение.
Понимая, что девочка просто не может расслабиться, я начала тихо напевать. Едва слышно, мягко, стараясь, чтобы голос, к которому Оксана, замерев, прислушивалась, звучал органично с той тишиной, которая господствовала в доме. Сплетался с негромким перестуком капель за окном. Таял в почти неощутимом движении воздуха. Стекал по обитым цветной тканью стенам. Отражался в ровном дыхании погружающейся все глубже в сон девчушки.
Подождав еще немного, я осторожно сползла с кровати. Вот только уже у самого входа меня остановило сонное бормотание:
— Я хочу, чтобы ты на концерте пела. Обещай, что будешь выступать…
— Хорошо, — дала я обещание.
Испугалась, что, если начну спорить, она снова проснется. И лишь покинув комнату, задумалась, как же теперь отказаться. Возможно, утром Оксана о своей просьбе не вспомнит? Или… Или, может, и вправду поучаствовать в террианском отборе талантов? Меня ведь это ни к чему не обязывает.
Мелькнувшая мысль, на которую натолкнули слова кузины, породила в душе всплеск эмоций. Предвкушение. Воодушевление. Азарт. А еще отозвалась щемящей болью — как же давно я не пела по-настоящему! В полный голос, с максимальной отдачей. Ведь для любого атриона невыносимо сложно не выполнять свое предназначение. И чем дольше длится бездействие, тем сильнее потребность в реализации.
Все, решено! Завтра же узнаю, как попасть в число претендентов. Пусть я по рождению атрионка, но и человек тоже. Не зря мое тело имеет два облика. Значит, мир людей — тоже мой! И я могу жить на Терре или даже на Земле такой же полноценной жизнью, как и на Атрионе. Главное — найти свое место.
Удивительно, но овладевшая мной решимость в корне изменила восприятие всего, что меня окружало. Хотя, возможно, я просто привыкла. Приняла иную реальность. Адаптировалась. Успокоилась. В любом случае, закрывая глаза и нежась на мягком матрасе в уютных объятиях одеяла, я поймала себя на том, что о геле вспоминаю, не ощущая той тоски, которая накатывала раньше. И в месте для гигиены привожу земной облик в порядок со сноровкой, которой от себя не ожидала. Меня даже перестали раздражать волосы, после мытья и сушки разлетающиеся в стороны и окутывающие голову пушистым облаком. А твердая пища вообще стала жизненно важной потребностью. В один прекрасный момент, поймав себя на том, что не задумываясь ею питаюсь, я испугалась и решила ограничиваться исключительно полужидкими блюдами. В итоге к концу второго дня у меня зубы «чесались», настолько непреодолимым оказался закрепившийся за это время жевательный рефлекс.
Так что, завтракая, я с удовольствием намазывала на хрустящие крошечные печеньки мягкую сладко-соленую пасту, укладывала сверху пластики упругого, но очень вкусного мяса и с аппетитом все это пережевывала, запивая тем самым горячим красным напитком — чаем, которым в первый день знакомства угощала меня Вет-Ла. Он оказался любимым для всех жительниц Терры.
— Мама, можно мне сегодня в парк?
Молчать за едой Оксана категорически не умела, поэтому, рассказав все, что ей приснилось ночью, перешла к тому, что хотелось бы сделать днем.
— Вряд ли, — вздохнула тетя Аня, наливая новую порцию чая в тонкостенную низенькую емкость, именуемую пиалой. — Я не смогу, дочурка. В кафе на сегодня заказан банкет, сама понимаешь, сколько будет работы. И у Иванны тоже смена рабочая.
— Пусть Рия со мной пойдет, — не сдалась кузина.
Посмотрела на меня тетушка с сомнением. Ей и отказывать дочке не хотелось, и мне она все еще не доверяла. Ну как же, вдруг я не справлюсь! Одно дело — дом, и совсем иное — общественное место.
— Может, ты другое занятие себе найдешь, а развлечешься в другой день? — неуверенно протянула Анна.
— Такая погода хорошая, — заныла маленькая вредина, определенно почувствовав мамину нерешительность. — Я вчера дома сидела. Завтра у меня занятия. Послезавтра снова что-нибудь помешает. А послепослезавтра я опять учусь…
— Ладно, — вздохнула тетя. — Только из парка никуда. И обедать вовремя вернуться.
Уверенный кивок в ответ, бесхитростный взгляд, полный благодарности. Просто образец послушания и смирения! Даже я подумала, что она на самом деле гулять планирует.
Как же мы все Оксану недооценили!
— Стоп! — скомандовала кузина, едва мы подошли к входу в огороженное низенькой оградой обширное пространство с
