– Гоша, помилуй! Какие перспективы могут быть у этого опытного образца? – горячился профессор Хельмерг.
– Мой друг, у вас концептуально неверный взгляд на проблему! – отстаивал собственную позицию Белозерский. – Надо думать не о перспективах, а о выполнимости поставленной Советом задачи…
Открыв окно, я вылетела на улицу, за несколько взмахов крыльев поднялась на крышу здания и огляделась. Будь на месте ректора драконище, плакал бы мой план горючими слезами. Просто Эрг Гай Кьяри не из тех, кто верит людям, а уж гарпиям подавно. Декан сразу бы понял, что экскурсия и поход к швее лишь прикрытие для чего-то большего.
Расправив правое крыло, я пальцами раздвинула перья и вынула спрятанный прямоугольник, только чудом не найденный Кьяри во время обыска, который и обыском-то не назовешь. На плотном картоне визитки была выведена фраза «Предъявить по адресу» и, собственно, сам адрес.
К слову, дом швеи, к которой я так стремилась, располагался через два дома от нужного пункта, а магазин «Кружева старушки Молли» на параллельной улице. Удостоверившись, что расстояние не превышает радиус действия поставленного ректором маячка, я выбрала удобный момент, спланировала вниз и накинула халатик.
Вовремя!
Из проулка вышел храмовник, прижимавший к груди, то есть к внушительному животу, потрепанный молитвенник.
– Покайся, дочь моя… – с трудом преодолевая одышку, начал он, но тут же махнул рукой и устало привалился к стене. – Ну и жара.
Приветливо улыбнувшись обмахивающемуся молитвенником служителю храма, я поднялась по ступенькам нужного дома и позвонила в дверь. Небольшое окошко в верхней ее части открылось так стремительно, словно хозяин ждал меня весь день.
– Что надо? – сипло бросил мужчина. Его кожа отливала молочной белизной статуи, а бесстрастное выражение только усугубляло эту картину.
Увидев протянутую карточку, мужчина торопливо выхватил ее из моих рук и передал плоский футляр с конвертом, привязанным к нему золотой лентой. Едва они оказались в моих руках, как окошко бесшумно затворилось.
Уже в примерочной я торопливо распечатала оставленное Риттером послание. В футляре лежал черный браслет, сделанный из переплетения тонкой проволоки, покрытой мягкой оболочкой, в конверте – карточка с надписью:
«С нетерпением ждем вас в Блуждающем ковчеге».
Я едва успела прикрыть послание сорванным с вешалки платьем, когда в примерочную влетела продавщица с незнакомой девушкой.
– Марсия! Мы нашли для вас стилиста.
Доброжелательно улыбнувшись девушке, пришедшей вместе с ней, я хотела было отказаться от услуг, но тут шторка, отгораживающая примерочную от общего зала, уехала в сторону.
– И где наша замарашка? – воскликнул стилист – зверолюд из лисов, – увидел клиента и округлил глаза:
– Мать моя лисица! Что за тихий ужас!
– Ну с-спас-сибо, – буркнула в ответ, но меня уже никто не слушал.
Лис, между прочим, сам разодетый, как карнавальная танцовщица со страстью ко всем оттенкам фиолетового, развил такую бурную деятельность по подготовке, задергав помощницу и продавщицу, что у меня разболелась голова от его мельтешения. Он даже цыкнул на спорщиков, после чего ректор с профессором решили удалиться в соседнее кафе.
– Послушайте… – робко начала я, разглядывая фиолетовые отвороты пиджака зверолюда.
– Замри! – велел этот несносный лис, завернутый в ворох пестрых тканей, и меня парализовало заклинанием.
Теперь, когда мое сопротивление было так нахально подавлено, оставалось только молча скрипеть зубами, злиться и гадать, что со мной сотворит стилист и узнает ли Крис Кулман госпожу Браун после такого надругательства косметикой.
СмотрящийВ Бретонии фиолетовый надевают в день траура. В бедной на природные красители Шалиссии это цвет богатства. А вот для зверолюдов фиолетовые ленты символизируют власть, в то время как моряки поднимают фиолетовые флаги, когда хотят почтить память погибших в море друзей.
В Империи свободных городов фиолетовый цвет считается цветом престижа.
Краска делается из мельчайших лепестков цветка, произрастающего только на одном из склонов плато Разлук. Поскольку его невозможно вырастить где-то в иных местах, цветок назвали «либертатем», что значит независимость.
Во время переворота, когда народ уничтожил правящую королевскую семью и основал Империю свободных городов, заговорщики использовали бутоны этих цветов, чтобы узнавать сторонников. Цветы крепились к груди, у сердца, подчеркивая, что в сердце каждого живет независимость.
Забавно, но сам король так и не понял, почему его верный сторонник и лучший друг вонзил нож в спину. Нет-нет, очаровательная фаворитка, делившая постели друзей, тут ни при чем.
Большая часть ученых-историков склоняется к тому, что король погибшей династии был дальтоником, поэтому не разглядел готовящийся переворот.
Я думаю, что он был глупцом, потому что не заметить приколотый к одежде цветок – не важно какого цвета – способны только идиоты.
Марсия Браун. «Сборник воспоминаний, сведений и справок на различные темы, предназначенный для широкого круга читателей»* * *– Ну надо же! – послышался до противного знакомый голос. – А ведь раньше я даже и не догадывался, что вы женщина, госпожа Браун!
Я аж закуской подавилась.
Развернувшись, в упор уставилась на разодетого в костюм-тройку дракона, в надежде на то, что его кислая рожа поспособствует моему словесному креативу. Пауза тянулась, но вдохновение все не приходило.
– Это шутка, – пояснил Эрг Гай Кьяри, очевидно, как-то по-своему истолковав мой взгляд и сосредоточенное сопение. – Вы ослепительно хороши, госпожа Браун.
Ослепительно хороша.
Хм… А ведь он прав.
После манипуляций стилиста над моим внешним видом «госпожу гарпию» было не узнать. Процесс перерождения из гадкого утенка в достойного лебедя начался с нижнего белья.
– Вот представь, – нашептывал лис, – вы с кавалером уединяетесь, его рука ложится на твое бедро, медленно поднимается вверх, а там…
– Ягодица?
– Бабушкины кальсоны! – рявкнул стилист и бросил попытки вразумить клиентку.
Платье оставили – обтягивающее, с открытой спиной, приятного ярко-зеленого оттенка, оно выгодно подчеркивало мою хрупкую фигуру и неожиданные объемы в верхних девяносто, появившиеся из-за увеличивающего бюстика. С украшениями зверолюд тоже решил не заморачиваться, надев на меня только несколько массивных браслетов и колец, а вот лицо и прическа претерпели значительные изменения.
Ар-теро предпочитали пользоваться только средствами, оберегающими лицо и тело от ветра и солнца: защитными кремами и гигиенической помадой. Волосы убирали в хвосты или плели косы, поэтому манипуляции с макияжем и прической сперва показались мне бесполезной тратой времени.
Ровно до того момента, как я посмотрела на себя в зеркало.
Отчасти драконище был прав, макияж и убранные в прическу волосы сделали из меня женщину. Чертовски яркую и сексуальную женщину.
Впрочем, этот факт не помешал ехидству вырваться наружу.
– Господин декан, вынуждена отметить, что вы шутите как человек, перенесший принудительную операцию по удалению чувства юмора.
Судя по виду, драконище обиделся. Неожиданно! Я-то наивно полагала, что сие невозможно.
– Нормально у меня все с чувством юмора, – буркнул он. – Между прочим, до встречи с вами окружающие находили меня остроумным.
– Кто?! – хохотнула я. – Подчиненные?
Кьяри нахмурился, став похожим на большую серую тучку.
– Закрыли тему.
– Да нет! Вы шутите, шутите, господин декан. Я скажу, когда смешно станет.
Уязвленный дракон сунул мне фужер с шампанским, крепко ухватил за локоть и повел в соседний зал.
Официанты суетились вокруг украшенных
