— Влад, тема очень интересная и как-нибудь мы это обсудим, но сейчас я очень сильно опаздываю и не расположена к беседе.
Влад сказал натянуто бодро:
— Да чего уж, считай, приехали.
Он переложил руль, добавил газу, и до конца поездки больше не проронил ни слова, лишь изредка, поглядывая в зеркало заднего вида, укоризненно смотрел на Ольгу. Когда машина затормозила возле ворот фирмы, Ольга сказала с раскаянием:
— Извини за резкость. Что-то не в настроении сегодня, к тому же опоздание это… Еще раз спасибо.
Она вышла, засеменила к воротам, оставляя в свежевыпавшем снегу, до которого еще не успела добраться лопата дворника, глубокий след. Понимающе улыбаясь, Влад проводил ее взглядом. Когда фигурка попутчицы скрылась за ограждением двора, улыбка истаяла, а лицо водителя приняло отстраненное выражение. Рявкнул мотор, машина сорвалась с места, исчезла, оставив за собой лишь облачко взвихрившегося снега.
Вернувшись домой к вечеру, Ольга отперла замок, но дверь не отворилась. Ольга несколько секунд непонимающе дергала ручку, пока не вспомнила, что, уходя из дома, Ярослав обычно запирает оба замка. Недоумевая, куда он мог деться на ночь глядя, Ольга отперла второй замок, зашла в квартиру.
В кухне, на столе, рядом с завернутой в полотенце кастрюлькой, откуда аппетитно тянуло чем-то вкусным, обнаружилась записка. Пробежавшись взглядом по строчкам, Ольга вздохнула. Ярослава отправили в рейс, поставив в известность всего за пару часов, о чем он и сообщил в записке, вместе с признанием в любви и указаниями в каком именно месте искать свежекупленные продукты.
Ольга замедленно обвела взглядом кухню. Готовить не хотелось, к тому же источающая аромат кастрюлька тянула словно магнитом. Ощущая, как во рту стремительно скапливается слюна, Ольга заглянула внутрь. Три котлетки, прикрытые кустиками салата, посыпанная красным перцем горка гречневой каши, пара поджаренных хлебцев. Все еще теплое, не успевшее остыть, что, значит, Ярослав ушел не больше часа назад, не дождавшись подругу совсем немного.
С трудом подавив желание наброситься на пищу, Ольга пошла мыть руки, затем отправилась раздеваться. Вернувшись в кухню, она помыла овощи, вытащила из шкафчика столовые приборы, достала хлеб и специи, после чего аккуратно выложила приготовленное Ярославом блюдо на тарелочку, и лишь тогда села за стол.
Подготовка к ужину, что на деле заняла не больше пяти минут, казалась вечностью. Первые две ложки Ольга себя контролировала, но голод превозмог. Давясь и чавкая, она забросала пищу в рот, уничтожив ужин так, словно за столом сидели еще минимум пару помощников. Ложка заскребла по дну тарелки, а взгляд зашарил по столу, отыскивая остатки. Не найдя больше ничего съедобного, Ольга заглянула в холодильник, обнаружив обрезок колбасы и кусок масла, сделала несколько бутербродов. И лишь когда последний бутерброд упокоился на дне желудка, пришло долгожданное чувство насыщения.
Ольга встала из-за стола, принялась убирать посуду, но вместе с сытостью пришла вялость, и она ограничилась лишь тем, что сгрузила посуду в умывальник. Заглянув в ванную, где, сваленное в беспорядке, ожидало стирки белье, Ольга мгновение колебалась, ощущая слабые позывы совести, но лишь махнула рукой. Ярослав уехал почти на неделю, так что с уборкой можно было не торопиться.
Добравшись до зала, Ольга опустилась на диван, блаженно откинулась на спинку. Рука нащупала пульт, пальцы привычно защелкали по кнопкам. Менять каналы быстро наскучило. Оставив одну из программ, Ольга убавила звук, так что пламенная речь ведущего превратилась в успокаивающее бормотание, погрузилась в раздумья.
Последнее время она уже не раз порывалась обдумать свою жизнь, но находились более насущные дела, и Ольга каждый раз откладывала, отвлекаясь на домашнюю работу, общение с Ярославом, либо, еще не остыв от работы, составляла схему действия на ближайший трудовой день. Сытый желудок не располагал к раздумьям о работе, а одиночество позволяло спокойно разобраться в себе, не отвлекаясь на разговоры.
Все эти месяцы она жила с надрывом, с головой бросаясь в работу, обустраивала дом, бралась за любое дело, упираясь так, что свободного времени почти не оставалось. Даже клуб тяжелой атлетики, ставший привычным элементом в напряженном ритме жизни, подспудно служил той же цели.
В телевизоре замаячило яркое, внимание отвлеклось, переключаясь на мельтешащие картинки, рука потянулась к пульту, добавить звук. Ощутив, что увлекается происходящим на экране, Ольга нахмурилась, усилием воли двинула палец чуть дальше и в сторону. Мигнув, экран погас. Однако, внимание тут же переключилось на доносящиеся со двора звуки. Осознав, что разум пытается избежать неприятных размышлений, отвлекаясь на все подряд, Ольга стиснула челюсти, отбросив посторонние мысли, вернулась к размышлениям.
Поддаваясь давлению, из хранилищ памяти заструились воспоминания. Сперва тоненьким ручейком, затем хлынули потоком, словно где-то там, в голове, рухнула плотина. Пред глазами замелькали знакомые, и не очень, лица: четкие, с малейшими деталями, словно человек только что был рядом, и расплывчатые, с едва намеченным контуром.
Одни образы вызывают в душе сильнейший отклик, отчего холодеет в животе, а пальцы сжимаются в кулаки, другие просто проплывают мимо, ничего не значащие, холодные, пустые. Словно гигантская панорама, перед глазами развернулось полотно жизни, уходящее в бесконечность, потянулось, замедленно прокручиваясь.
Кровавой вспышкой смертельного боя обозначилась точка отсчета, последнее, что отложилось в памяти перед затяжным небытием, ни единой мысли, лишь отстраненное созерцание, зависшее над кипящим котлом телесной ярости и боли. Мелькнуло и пропало лицо шефа, чью истинную суть она поняла слишком поздно, когда ничего уже нельзя было изменить. Вереницей проплыли лица Валериана Петровича со всем семейством. Бывший хозяин и наниматель, не смотря на вспыльчивость и возникающие в ходе работы мелкие разногласия, оставил в душе глубокий след.
Хороводом завертелись образы соратниц по тренировочному лагерю, где особо выделялось суровое лицо начальницы отряда. Чередой промелькнули изнурительные тренировки, зыбкие тени соперниц, выпуклые фигуры наставников. Светлым пятном вспыхнули недели безмятежной жизни, которые, сменив место жительство, она провела в небольшом городке, устроившись в уютной квартирке под самой крышей. Веселые дни на рынке, улыбчивые коллеги — продавцы.
Панорама на мгновение замедлилась, картинка сменилась, вызывав щемящее чувство где-то глубоко внутри. Вот она среди подруг по ремеслу. Улыбчивые лица с подведенными тушью ресницами и пунцовыми губами, яркая, вызывающая одежда, запах духов. До боли знакомые стены базы, где она провела столько бессонных ночей. Послышался сухой голос разводящей, вдалеке, на самой границе слуха, привычно заурчал мотор микроавтобуса, а спустя секунду протаял и сам образ, вместе с неунывающим водителем, Славой.
За искристой мишурой бесконечного
