Гледерик прищурился:
– Вы желаете, чтобы я участвовал в вашей политической игре.
– Совершенно верно, – тон вельможи оставался бесстрастным. – Должна же с вас найтись хоть какая-то польза, помимо дурных новостей. Иначе какой мне резон не избавиться от вас прямо сейчас? И существа, подобные вам, способны умереть вторично, когда иссякнет поддерживающая их сила – в этом я уже убедился, а парочка чародеев, способных провернуть нужное дело, среди моих гвардейцев найдется.
– Ох и самонадеянны вы, лорд Кинриг. Когти у меня острые, предупреждаю сразу.
– Потому я и рассчитываю на сотрудничество – ко всеобщему благополучию и удобству, и чтобы никто не страдал зазря. Поразмыслите, о чем я сказал, и не ударьте в грязь лицом на совете, – лорд Кинриг коротко кивнул насупившемуся Колдеру и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
Стоило ему исчезнуть, на пороге немедленно, будто ожидал все это время разрешения войти, появился давешний привратник, с массивным подносом, уставленным тарелкой с мелко нарезанной ветчиной, приличной головкой сыра, куском яблочного пирога и еще двумя бутылками вина. Лайон, так его вроде бы звали, проворчал себе что-то под нос, искоса глядя на Гледерика с Колдером, водрузил на стол снедь и вышел. Вслед за его уходом в комнате воцарилась настороженная тишина.
Гледерик с сомнениями посмотрел на вино, но взялся первым делом за еду, благо в желудке урчало. Оторвал кусок пирога, нарезал нашедшимся на подносе ножом тонкими полосками мясо и сыр, сложил их все вместе и принялся жевать. Добротная походная пища – что еще требуется после перенесенных тягот, не считая жаркой красотки в постель да еще возможности после крепко поспать? Колдер, напротив, к еде не притрагивался – сидел весь непроницаемый, погруженный в непонятные размышления. Гледерик неторопливо прожевал бутерброд, лишь тогда приложился к вину, и наконец произнес:
– Значит, выходит, ты здешний принц.
– Кинриг называет меня так лишь в насмешку, – откликнулся капитан. – Пока о моих претензиях на престол никто не заявлял открыто, и если даже я надену однажды корону, то останусь покорным проводником его воли. Он годами плетет эту паутину, рассчитывая пауком усесться за троном, когда у того найдется владелец. Перекупил, склонил на свою сторону многих сановников, наобещал черте чего, а других запугал. Он повелел не говорить обо мне на совете, но некоторые лорды знают – в сговоре с Кинригом. Просто время разворачивать знамена еще не пришло.
– А те другие претенденты на трон… они погибли, чтобы освободить тебе путь?
– Верно схватываете, сэр Гледерик. Все на лету.
До чего же знакомо, стоит отметить. Когда Гледерик, потеряв на лумейской междоусобице почти весь свой отряд, явился наконец в Иберлен, надеясь возвратить достояние предков, первым делом он пришел к Джейкобу Эрдеру – вожаку северных лордов, известному своей оппозицией против Раймонда Айтверна, королевского военачальника и негласного правителя государства. Если желаешь сразиться за трон, ищи тех, кто сможет тебя поддержать – наука негласная, но понятная любому, кто впутался в такие интриги.
Герцог Эрдер, сеньор Шоненгема, на протяжении многих лет оставался ущемлен герцогом Айтверном и его кликой, не имея возможности вмешиваться в правлением королевством, и затаил немалую обиду на временщиков. Об этом трепались в каждой таверне, и это оказалось, по милости небес, сущей правдой – хотя чтобы прорваться к Эрдеру на прием, пришлось приложить немало усилий.
И действовать не самым честным путем.
Гледерик схитрил. Организовал убийство прежнего капитана шоненгемской гвардии, а затем, выждав несколько месяцев, пришел наниматься к Эрдеру на его место, воспользовавшись рекомендательными письмами, оставшимися у него от лумейских нанимателей. Благо, сеньор Шоненгема нанимал офицеров такого полета лично, предпочитая беседовать с ними с глазу на глаз. Тогда и состоялась судьбоносная беседа, не лишенная определенной мелодраматичности.
Дэрри Брейсвер, ветеран многих кампаний, снискавший и дурную, и добрую славу среди кондотьеров Паданы, Тарагона и Лумея, сидел в жестком кресле, глядя в окно, за которым простирался крепостной двор, а Джейкоб Эрдер, сухопарый высокий мужчина, затянутый в черный в серебром дублет, прохаживался по комнате, бросая на своего гостя недоверчивые взгляды:
– Значит, молодой человек, вы утверждаете, что происходите от дома Карданов, прежних повелителей нашей страны, и явились претендовать на наш трон, столь неразумно занимаемый королем Брайаном, да хранит того небо? Смелые слова, но кто поручится их подтвердить?
– Эдвард Фэринтайн, герцог Таэрверн и король Эринланда. Именно милостью сэра Эдварда семь лет тому назад я оказался посвящен в рыцарское достоинство, – следуя примеру герцога, Гледерик говорил не спеша, придав голосу ленивые интонации. – Вам хватит подобной протекции, благородный лорд? Если желаете, можете послать в Эринланд письмо, и король Эдвард охотно подтвердит мои притязания. Он известен как человек чести и не стал бы врать, получив прямой вопрос. Благо, именно мне он обязан своим воцарением, ибо я преподнес ему неплохую услугу.
В действительно Гледерик отнюдь не был уверен, что уловка сработает – Фэринтайн вполне мог решить и не ввязываться в столь дурную затею, как поддержка новоявленного претендента на иберленский трон. С короля Эринланда, известного своими несговорчивостью и упрямством, вполне бы сталось послать гонцов Эрдера ко всем чертям. «Однако он в самом деле мне кое-чем обязан – и возможно, хваленое благородство Повелителей Холмов не позволит ему сорвать». Руки в кожаных перчатках потели, пот катился и по спине, в чем хотелось, правда, винить не собственное волнение, а жарко натопленный камин.
И все же Дэрри сидел ровно, со скучающим видом, положив руки на подлокотники, и надеялся, что выглядит со стороны безразличным. На самом деле ему больше всего хотелось грызть себе ногти, но можно ведь хоть в кои-то веки сдержаться.
– Я непременно наведу о вас справки, молодой человек, – произнес, остановившись напротив него, герцог Эрдер. – Не спорю, мне доводилось слышать о ваших геройствах на полях Паданской войны. Равно, впрочем, и о ваших злодействах – вы из тех наемных командиров, кто меняет себе иной раз нанимателя, не ощущая себя излишне стесненными рамками заключенных контрактов. Руководствуетесь при этом когда звоном золота в кошельке, а когда и велением левой пятки.
–
