– Сильные слова… для потомка бастарда, – Эрдер, приблизившись, вонзил в него внимательный взгляд – ну ровно грифон с фамильного герба, примерившийся к добыче. Теперь их разделяло лишь три шага и Дэрри мог различить, как сверкают аметисты в рукояти герцогской шпаги. – Ведь именно на этом основываются ваши претензии, разве не так, капитан? Вы утверждаете, что ваш пращур – Гейрт Кардан, младший брат последнего короля из старой династии, оставивший ребенка своей любовнице на чужбине. Даже если мы сомнем Ретвальда и стоящих за ним Айтвернов, найдется немало иных достойных дворян, способных примерить корону. Например, мой старый приятель герцог Коллинс – он также происходит от дома Карданов, пусть и по женской линии, но зато совершенно законно. Что помешает нам короновать его, а вам, капитан Брейсвер, задать плетей и прогнать со двора?
Левое колено слегка задрожало, и Дэрри перекинул поверх него правую ногу, рассчитывая скрыть почти овладевший им панический страх. Очень хотелось выпить холодной воды, дотянуться до хрустального графина, стоявшего на столе, но он не позволил себе такой милости. Беседовать с лордом Севера пришел наследник венценосцев, а не обгадившийся кухонный мальчишка, которым он когда-то, тысячу лет назад, являлся.
– Герцог Коллинс, при всем к нему уважении, амбициозен, как и любой потомственный аристократ. Заняв Серебряный трон, он станет править по своему разумению, окружив себя верными клевретами – я же, напротив, окажусь благодарен и не забуду вам вашу поддержку, – Гледерик надеялся, что его голос звучит достаточно медоточиво. – Я не только передам в ваш домен земли Кентайра, принадлежащие Айтвернам, но и назначу вас лордом Верховным констеблем взамен старины Раймонда – а это, согласитесь, достаточно весомая должность.
– Хотите сыграть на моих амбициях. Подкупить посулами.
– Могу подкупить здравым смыслом. Ваше государство ведет многолетнюю затяжную войну – а я неплохой военачальник, стоит заметить. Хотя я потерял в Лумее почти всю свою роту, в этом повинно лишь решение генерала, под чьим началом я на тот момент сражался. Нас поставили на пути неприятельского авангарда – и мы полегли, сдерживая врагов, но дождавшись подхода основных сил и тем самым выиграв битву. Именно тогда я решил, что мне осточертело драться за чужие знамена. И все прочие свои сражения я, как вы могли узнать, провел безупречно. Вы ведете с Лумеем войну, которая, если ее однажды не прекратить, когда-нибудь станет столетней – а я обзавелся союзниками между патрициев в Падане, покуда таскал для них каштаны из огня. Напомню им о прежних альянсах – и ударим вашим противникам в спину, на плечах бегущей вражеской армии вступая в Аремис. Разве не соблазнительный план?
Эрдер остановился, сжимая пальцами рукоять клинка. Вытянул его до середины:
– Изменнические мысли, – произнес он глухо.
– Изменнические против кого? – немедленно откликнулся Гледерик. – Против слабого короля, сделавшегося игрушкой в руках опытных царедворцев? Дом Ретвальдов захватил власть шантажом, когда Иберлен находился на краю гибели. Тарагонская империя угрожала вам крахом – а первый из Ретвальдов посулил поддержку, взамен забравшись на Серебряный трон. Что изменилось с тех пор? Иберлен снова приходит в упадок, а значит – ему требуется смена династии. Настала пора вновь прийти Карданам, тысячу лет назад основавшим это королевство. Я призываю вас на службу своему законному государю, герцог. Не желаете мне послужить?
К тому времени, как через месяц от Эдварда Фэринтайна пришло запаянное сургучом письмо, содержащее короткий положительный ответ и оттиск его королевской печати, сеньор Шоненгема уже считал капитана Брейсвера своим сюзереном. Они поладили и продолжали бы ладить, даже вздумай Фэринтайн не отвечать вовсе.
Эрдер искал дорожку к власти – а Дэрри осветил ему факелом путь, дав возможность сплотить вокруг своего знамени всех прочих опальных, ущемленных короной, исполненных зависти ко всесильному дому Айтвернов лордов. Злоумышляющих против тех самых Айтвернов, чьим дальним родственником, унаследовав от них драконью кровь, сам Дэрри являлся. Вполне обычное дело на междоусобной войне – когда один брат поднимает клинок против другого.
Хорошо, что память уже восстановилась почти во всей полноте.
Гледерик вынырнул из воспоминаний и поглядел на вновь ушедшего в себя Колдера. «Бедняга. Мы так похожи, если разобраться. Оба потомки бастардов. Оба пытаемся дотянуться до короны, которая даже непонятно, принадлежит ли нам по праву. Оба запутались в собственной лжи, потонули в предательством, по весь сапог наступили в интриги».
– Не позволяй себе стать марионеткой, – сказал Дэрри отчетливо.
– А? Что? О чем ты, фомор тебя побери?
– Не притворяйся, что не понял меня. Сам ведь объяснил, как оно будет, никто за язык не тянул. Этот твой лорд Кинриг пытается тобой манипулировать. Вытащит в нужный момент из кармана, усадит на трон, обсыпав блестками и облепив сахаром – и все придворные слетятся, словно мухи на мед, а он встанет позади с мухобойкой. Ну, а я говорю – не становись игрушкой. Не показывай зря норов, не стучи ногами, не брехай попусту, как посаженный на цепи пес – просто придумай, как вовремя его свалить и начни все решать самому. Это сложнее, чем махать клинком, но другого выбора у тебя нет.
Ноздри Кодера едва заметно раздувались от гнева:
– А ты, я вижу, до крайности разбираешься в подобных вещах, сэр безземельный рыцарь.
– Разбираюсь, а откуда – тебе знать не положено. Просто поверь мне, раз доверился, когда я вывел тебя из преисподней. Придумай, как обыграть своего сердобольного приемного папашу, а не то до конца жизни останешься навроде ярмарочного медведя. Навряд ли тебя прельщает такой исход. Все, хватит языками чесать. Завтракай побыстрее, а то чую, за нами скоро придут.
Слова Гледерика вскоре подтвердились. Стоило только Колдеру успеть расправиться со своим бутербродом, в комнату заглянул облаченный в серо-черную ливрею лакей, попросивший высоких господ собираться и выходить во двор. Запряженная четверкой гнедых карета ждала их у ворот, над городом медленно занимался серый рассвет, гасли последние звезды, где-то вдали, во дворах, бойко прокричал петух, в воздухе пахло сыростью.
Шагая по ведущей от особняка аллее, Дэрри больше всего жалел, что ему так и не удалось минувшей ночью попасть на свидание с подушкой. Усталость давала о себе знать, мышцы слегка побаливали, шаг сделался не совсем легким. И все-таки пока что ему хватало сил – стоило благодарить долгие годы военных походов и бессонных маршей, а также, возможно, ту странную перемену, что случилась с ним после смерти. Еще он жалел, что никто так и не предложил ему сменить платье – драная походная куртка не лучший наряд, чтобы выступать
