— Мой отец был некромантом, — признался он. — Если точнее, там, откуда я родом, существует другое определение такой силы — хибальба. Это своего рода титул или даже звание, поскольку не передается по наследству. Хибальбы охраняют племена от злых духов, селящихся в телах мертвых. Они почитаемы и любимы, никто не решится причинить вред хибальбе или считать его злом.
Я с трудом заставил себя перестать таращиться на ловца и вспомнить о том, что эльфам полезно иногда дышать. Сальви и Лиан выглядели не менее ошарашенными и растерянными. Это как вообще? Что за насмешка создательницы?
— Наше племя жило недалеко от океанского берега. И оказалось первым на пути пришельцев с севера. Отца вместе с другими мужчинами забрали в плен. Он достойно сопротивлялся, но у любой силы есть предел. Я отправился на его поиски, — Сирше почему-то улыбнулся; и снова от волнения в его голосе зазвучал знакомый акцент, смягчавший согласные звуки: — Глупый поступок юнца, потерявшего в один день всех: мать, отца, двух сестер и еще не рожденного брата. Но свою ошибку я понял лишь спустя десять лет рабства. Я не желал принимать другую веру, сопротивлялся, даже убил двух ловцов, которые навязывали свои убеждения…
На этот раз ухмылка южанина вышла совсем недоброй.
— Шли годы, от других рабов я узнал, что не все хибальбы одинаково достойны, и в этих землях их боятся и проклинают, из-за того что они злоупотребляют даром. Это звучало дико, кощунственно. В одну из ночей, когда понял, что наши боги не слышат моих молитв, я обратился к Сирин и пообещал в обмен на свободу и возможность найти отца уничтожать тех, кто продался Тьме. Наутро во мне пробудился дар ловца. Пришлось пройти через изощренные испытания и многочасовые допросы, но затем Конгрегации дали мне свободу и наделили правом карать отступников. Я верю в создательницу только потому, что не могу иначе объяснить случившееся. Но я не верю Сирин, потому что за годы долгого служения так и не смог отыскать отца. И уж тем более я не собираюсь резать тебе горло, Лель. В тебе нет ни капли зла — только дар защищать живых от тех, кто не смог уйти на ту сторону.
Вот бы все так думали!
«Если бы некроманты действительно защищали людей — то и люди относились бы к ним иначе» — логично заметил Киллиан.
— Уверен, что твой отец был достойным человеком… хибальбой, — демон попробовал на вкус новое слово. — Откуда ты знаешь, что еще есть, кого искать?
Сирше повел плечами, словно бы говоря, что не знает, но надеется.
— Кхасан-Кавиль Скаах был сильнейшим хибальбой из тех, кого знал мой народ за несколько последних столетий. Он не мог просто умереть в одной из клеток или на песке арены. Перед этим нужно было передать свой дар кому-то достойному.
Киллиан нахмурился.
«Помнишь, в самом начале путешествия ты рассказывал… Ксан, кажется?»
Я помнил и еще как!
Кажется, у меня подскочила температура; ладони вспотели, голос подвел, решив охрипнуть, и я едва слышно от накатившего волнения прошелестел:
— У него были разноцветные глаза и шрам на шее?
Сирше настолько стремительно вскочил на ноги и приблизился ко мне, что я ойкнул и, не на шутку испугавшись, попытался спиной отползти от ловца — сейчас мужчина очень мало походил на человека, контролирующего свои действия. Краешком подсознания я понимал, что южанин был готов ухватиться за малейшую возможность узнать что-либо об отце, особенно с учетом истекших лет бесплодных поисков. Но лицо у мужчины было такое, будто он собирался пытками выбивать из меня информацию.
Только вот у меня ее не было!
— Сирше, ты пугаешь Леля, — жесткий голос Киллиана привел всех в чувство.
Я перестал вжиматься в ствол поваленного дерева, лежавшего недалеко от костра; ловец коротко выдохнул и прекратил смотреть на меня, как изголодавшийся цепной пес на кусок мяса.
Сальви, также подскочившая на ноги (видимо, чтобы разнять нас), опустилась обратно на место — только поблескивающие в темноте глаза выдавали волнение девушки.
— Лель, хватит строить из себя жертву маньяка. Поднимись на ноги и расскажи, что знаешь, — продолжил командовать демон.
— Я не знаю! — почти выкрикнул я.
Мне очень хотелось хоть как-то помочь ловцу, но того, что я мог рассказать, было ничтожно мало. Собравшись с духом, я быстро-быстро затараторил:
— Прости! Его купила мать из-за необычной внешности. Сначала он сидел под замком, рычал на всех, убил несколько слуг, которые сунулись в клетку. Потом вроде привык. Мать таскала его на советы и приемы, а потом отец как-то заметил, что Ксан, — я запнулся: — Он называл свое имя, но оно было слишком длинным для раба…
Мне было страшно смотреть в глаза Сирше.
Среди моего народа обычное дело — выкупать у людей интересных пленников.
И я не хотел знать, что сейчас думал обо мне ловец, сам прошедший через рабство.
— Отец заметил странный стиль его боя и решил, что младшему принцу будет полезно хоть чему-то научиться, раз он уже показал себя как никудышный маг и мечник. Ко мне Ксан относился спокойно, попытался убить всего раз, когда нас знакомили. Правда, и не учил ничему… впрочем, меня это устраивало — я просто читал книжки, развалившись на матах в тренировочном зале, а он сидел в углу, уставившись в одну точку.
— Что с ним случилось? — вопрос прозвучал глухо.
Кажется, Сирше ни на секунду не надеялся, что я улыбнусь и признаюсь, что его отец до сих пор живет в Серебряных пределах, и я готов хоть сейчас же освободить его.
— Несколько десятков неудачных попыток побега. Прости, это решал не я, — некстати вспомнилось, что на бронзовой спине раба не было и нескольких сантиметров кожи, не обезображенной шрамами от ударов хлыстом. — Просто в очередной раз его не нашли — прочесали весь лес до самой границы, но Ксан бесследно исчез. Я бы очень хотел помочь, но никто не может повернуть время вспять.
Ловец медленно кивнул и вернулся на свое место. Он казался постаревшим лет на десять. На секунду я дал ему надежду узнать хотя бы, где его отец нашел последний приют, и тут же отнял. Снова неизвестность и поиски.
И если уж лучше эльфийские ловчие не отыскали даже намека на след…
— Как именно он попытался тебя убить? — неожиданно спросил южанин. — Ты выпил его крови?
Я вспомнил резкий бросок смуглого человека, тяжесть его тела, повалившего меня на пол и ощутимо приложившего затылком о пол, и солоноватый привкус крови, когда Ксан зажал мне рот ладонью, не позволяя позвать на помощь. Это была только моя кровь? Или я так
