– Ужас, – заметил Найтлок. – Они подсели на эти жуткие человеческие сладости. Жуткие, жуткие, жуткие! Они отравлены, не могут ни о чем больше думать, все время хотят больше и больше.
Стайка фей набросилась на добычу, а Найтлок повернулся к металлическому мусорному контейнеру и трижды постучал по его стенке. Очень громко.
– Эльф, Его величество прибыл… Поторопись, – сказал Найтлок. Потом снова постучал, на этот раз еще громче и быстрее. – Не заставляй моего властелина ждать. Ему пора возвращаться в кроватку: завтра в школу!
– Тихо! – шикнул Аластор, чувствуя, что краснеет. Князь Третьего королевства сам решает, когда ему пора в кроватку. Если только он не заперт в теле мальчишки…
Ветер сменил направление и пронесся по переулку, взъерошив темные волосы Проспера и принеся с собой запах железа. Липкий, горячий, с едва заметным оттенком влажной земли.
Найтлок, который хоть и был низшим существом, тоже его учуял. Его огромные глаза вновь были готовы вылезти из орбит.
– Открывай, слуга! – Аластор едва смог проглотить комок в горле мальчика.
Хоб напряг плечи и мощные ноги, и всем телом налег на контейнер, пытаясь отодвинуть его от кирпичной стены. За контейнером они увидели стену, увитую зелеными побегами, хотя в этом месте ничего не должно было расти.
Аластор пошел по неестественно яркому зеленому следу на отмытой дождем стене, в другой, более узкий переулок, который скрывался за мусорным баком. Он шел туда, откуда тянулись побеги, и вдруг увидел огромную лужу изумрудно-зеленой эльфийской крови.
Найтлок метался и стенал у него за спиной, цеплялся за ногу мальчика. Хоба трясло.
– Господин, господин, нет! – кричал он, но Аластор упорно продвигался вперед, чтобы узнать, что произошло в доме эльфа.
Переулок был крошечным, очень чистым и уютным. Сверху над ним была натянута блестящая ткань, видимо, для защиты от снега и дождя. Под тентом стояли кровать, рабочий стол и скамья. Недоделанные украшения и драгоценные камни лежали нетронутыми. Они сияли, маня Аластора. Так действовала истинная магия эльфов – невозможно устоять перед тем, к чему они прикасались.
Это не было похоже на ограбление, ведь воры забрали бы драгоценности. Аластор посмотрел на то, что осталось от эльфа. Кровавые раны лентами опоясывали все его тело, самые глубокие были на груди, в которой прежде билось два сердца.
Аластору стало дурно. И даже хуже. Вообще-то, у себя в королевстве ему случалось сражаться на поле боя, приговаривать преступников к смерти и мучить братьев ужасными кошмарами. Но это… Это было чересчур. От такой жестокости ему стало не по себе.
– Что за тварь могла это сделать? – скулил Найтлок. – Ради всех королевств!
Вдруг на них с диким рыком набросилась тень – оборотень-гуль. У Аластора была отличная реакция: он взмахнул рукой, и из его сжатого кулака хлынул раскаленный поток энергии. Удар пришелся в челюсть гуля справа.
Его зеленое лицо состояло, казалось, из одних зубов, а в огромный рот легко могла бы поместиться голова мальчика. Четыре пары глаз выглядывали из кожистых складок, которые, видимо, когда-то были человеческими веками. Густые темные волосы хлестнули мальчика по лицу, когда гуль попытался ударить его в живот.
– Ты нападаешь на меня? – зарычал Аластор, посылая ему еще один разряд потрескивающей энергии. – Ты дерзнул вызвать меня на бой?
Гуль был на две головы выше мальчика. Его руки и ноги вытягивались и втягивались куда он хотел. И он потянулся куда-то себе за спину и вытащил из-за пояса зазубренный нож. Аластор перехватил нож и расплавил металл.
– Возвращайся вниз! – приказал он, атакуя гуля потоком своей ярости. – И…
И тут Аластор заметил, что у гуля нет ошейника. Это отчасти объясняло, почему он напал на них. В Нижнем королевстве гулей по приказу Бюна, брата Аластора, использовали только для того, чтобы добывать магию из детских страхов. Гули насылали на детей страшные сны. А если душегубам срочно была необходима магия, они позволяли гулям проходить сквозь зеркала и прятаться под кроватями или в шкафах.
Он поискал бутылку гуля для сбора энергии в надежде восстановить силы, но ничего не нашел.
Странно…
Вообще-то гули не нападают на высших демонов. С ошейниками или без них, они действуют только по приказу Бюна, брата Аластора.
– Кому ты служишь? – спросил Аластор, сжимая руку мальчика на шее гуля. Существо выплюнуло изумрудную кровь. – Зачем ты сюда явился?
Гуль посмотрел Аластору в глаза. Неслыханный акт неповиновения!
– Я служу, – выдохнул он, – единственному истинному и достойному наследнику – моему властелину Бюну!
Последний разряд энергии прокатился из Аластора в руку мальчика. Он не отпускал гуля, когда тот с воплем вспыхнул изнутри. В конце концов от него остался только пепел, оседающий в переулке, где когда-то жил эльф.
– Бюн… – прошептал Аластор, затаптывая пепел. Теперь он знал имя предателя. Грудь мальчика стеснила невыносимая тоска. – Я знал, что это он.
– Повелитель! – сказал Найтлок, выползая из-под скамьи. – Как… Каким грозным вы были! Хоб и не знал, что вы так быстро вернули себе столько сил.
Он восстановился. Человеческая «средняя школа» оказалась идеальной почвой для взращивания страданий. Аластор пировал, обжираясь бессилием, злобой и разочарованием, которые находил там. Но он не стал говорить хобу, что только что потратил слишком много сил. Он чувствовал, что уже не так хорошо управляет мальчиком, и это становилось опасным. Так что теперь, если мальчишка не подпишет контракт, у Аластора не будет шансов выбраться наружу до его тринадцатого дня рождения.
Но он не позволит Бюну победить.
Его брат всегда был гораздо более жестоким, чем требовалось. Аластор считал, что люди заслуживают того, чем оборачивается их собственная глупость, но Бюн хотел уничтожить их всех, вместе с их королевством и магией. Раз и навсегда.
Именно он запер Пиру в башне за то, что она не могла превращаться в животное. Бюн издевался над ней, бил ее, говорил, что она жива только благодаря папенькиной милости. Будучи наследником, Аластор поклялся Пире, что освободит ее, как только взойдет на трон.
Но на троне оказался Бюн.
И
