Именно это сказал Толстяк, когда мы обустроили мне комнату в новой квартире Кейт.
Потом он ушел, а я в одиночестве сидела на своей кровати, слушая, как грузчики ходят туда-сюда, как они заносят новую кровать для Нико. Только две наши маленькие спальни не были обставлены полностью. Грузчики называли их «гостевыми комнатами», а Кейт каждый раз их поправляла. Но на самом-то деле все так и было. Я останусь здесь, пока не одобрят мой переезд в собственную квартиру в том здании, где уже жили Толстяк, Вайда и остальные сотрудники Совета Пси.
Мне нравилась Кейт – очень нравилась. Но у нас и выбора особого не было. Согласно закону, до достижения восемнадцати лет «пси»-дети должны были жить с опекуном, который не является «пси», и Кейт оказалась единственным взрослым человеком, которому мои друзья полностью доверяли. А Кейт была слишком хорошей, чтобы отказать.
Пока что это была моя комната. Кейт предложила мне покрасить стены и обставить ее так, как мне хочется, но мне это казалось неправильным. Мне была нужна только дверь. Чтобы я могла открывать и закрывать ее по своему желанию. Чтобы она запиралась изнутри, а не снаружи. Чтобы она отделяла мое личное пространство от остального мира.
Скучно означало хорошо. Каждую ночь, когда я ложилась в кровать, я могла не бояться того, что вдруг случится, пока я сплю.
– А если не скучно, то… бессмысленно. Мне кажется, я понимаю, что это означает, – сказала миссис Флетчер. – Когда проходишь через такое, что переворачивает твою вселенную, другое кажется незначащим. Ненужным. Но пожалуйста… наберись терпения – все, о чем я прошу. Узнай как можно больше, прежде чем выйти в мир. Это то, чего у тебя никто не отнимет.
Я исподлобья взглянула на женщину.
– А разве у меня еще не все забрали?
– Надеюсь, ты никогда не узнаешь ответа на этот вопрос. – Миссис Флетчер тихо вздохнула и выпрямилась. – Ладно. Давай сделаем небольшой перерыв. Но после того, как ты проверишь сообщение, выключи телефон, договорились?
Я соскользнула со своего стула и заставила себя пойти, а не побежать, в гостиную. Нико поднял на меня глаза, когда я проходила мимо, осматривая диванные подушки, и кивнул на стол рядом.
– Спасибо… – начала я.
Но он лишь слабо улыбнулся мне и вернулся к своей работе.
Экран телефона не светился, но под разбросанными газетными листами я сразу заметила розовый чехол, который мне купила Вайда. С каждым шагом сердце словно подскакивало в горле.
Помедлив секунду, я перевернула мобильник.
Это был Толстяк.
МОЖЕМ УСТРОИТЬ СЕМЕЙНЫЙ УЖИН СЕГОДНЯ ВМЕСТО ПЯТНИЦЫ?
«Можно подумать, я очень занята?» – захотелось написать мне. Но вместо этого я набрала:
КОНЕЧНО. У ТЕБЯ ИЛИ У ВИ?
У МЕНЯ. ДАВАЙ ВСТРЕТИМСЯ В ПАРКЕ В 18:30
Я выглянула из окна. Всю неделю ледяные дожди сменялись мокрым снегом и наоборот. В квартирах Толстяка и Вайды сразу установили жучки. Если мы встречались снаружи, значит, информация предназначалась только для меня.
Впервые оказавшись в его квартире, я ощутила слабые уколы от аккумуляторов, питавших микрофоны. Когда мы вышли прогуляться и встретиться с Кейт, Толстяк сказал, что причин для беспокойства нет: жучки – это дополнительный аргумент в пользу того, что им можно доверять.
– Сузуми, всe в порядке, ты готова? – окликнула меня миссис Флетчер.
Я быстро ответила на последнее сообщение Толстяка и, как и обещала, выключила мобильник. Я понятия не имела, как следующие два часа у меня получится на чем-то сосредоточиться.
– Готова.
Толстяк ждал меня в своем любимом месте в парке Меридиан-Хилл, расположенном в нескольких кварталах от небольшого многоквартирного дома. Президент Круз и ее кабинет выделили здание для членов Совета Пси, в который вошли представители от каждого из реабилитационных лагерей. Перед открытием Меридиан-Хилл, как и другие городские парки и памятные места, успели привести в порядок, вот только огромный фонтан, его главная достопримечательность, был по-прежнему отключен, и вода в нем набиралась только из-за непрестанно моросившего дождя.
Но Толстяка, который, усевшись на ограду, рассматривал сооружение, похоже, это совсем не волновало.
Приближаясь, я замедлила шаг. Почему-то, увидев, как он сидит там, я ощутила укол боли и невольно обхватила себя за плечи, пытаясь избавиться от покалывания под кожей. Парень промок насквозь: его одежда защищала от холода, но не от дождя. Без зонтика. Без шапки. И даже без перчаток?
Что-то не так.
Он глубже зарылся подбородком в шарф, потирая голые руки. Стоявший рядом мокрый портфель ничем не отличался от тех, что держали в руках бизнесмены и чиновники, которые торопились домой через парк по его переплетенным тропинкам. Одна молодая женщина, заметив Толстяка, замедлила шаг, уставилась на него, словно не поверив своим глазам, и чуть не споткнулась.
Парень привстал и потянулся, чтобы ее поддержать, но женщина побледнела и отдернула руку, прижав ее к груди. Опустив голову, она молча поспешила прочь.
Когда я увидела его растерянное выражение, мое сердце сжалось. Та женщина понятия не имела, что он за человек. Я покачала головой и тяжело вздохнула. Вот для чего всe это нужно. Вот почему такие, как мы, образовали Совет. Нам нужно убедить людей, что бояться им нечего.
«Она не боялась, – прошептал тихий голосок в моем сознании. – Она испытывала отвращение».
Отвечающий за безопасность Толстяка агент Фрэнк нахмурился – он сидел на соседней скамейке, делая вид, что читает газету. Но Толстяк просто уселся обратно, опираясь руками о холодный камень. Он как можно выше поднял плечи, будто пытаясь защитить уши от холода. Не знаю, из-за чего его лицо стало таким напряженным – из-за той женщины или из-за того, о чем он думал сейчас. Мне не нравились оба варианта.
Когда я подошла к Толстяку, дождь громко колотил по моему розовому зонтику. Услышав шлепки моих шагов по лужам, парень обернулся.
– Отличный вечер ты выбрал для прогулки, – сказала я, держа зонтик над нами обоими.
Толстяк улыбался нечасто, и потому я так любила эти редкие искренние улыбки.
