Но когда этот страх ушел, в моем сердце зашевелилась боль иного рода. Слишком горячая и слишком острая – невозможно дотронуться. За секунду до того, как парень отвел взгляд, я увидела те же эмоции в лице Толстяка. Мы оба молчали, не пытаясь поведать друг другу о том, что мучило нас. Но я почувствовала, как это чувство обретает форму, подобную обоюдоострому клинку.
Они ушли.
– Почему бы тебе не взять их домой и не подумать о том, какую книгу прочитать первой? – Толстяк забрал у меня листки и сложил их несколько раз, чтобы они влезли в мою сумочку. – Давай зайдем ко мне. Умираю от голода. Я снова заказал итальянскую еду – надеюсь, ты не против.
В радиусе двенадцати кварталов пока удалось открыться только одному ресторану, которым стал «Север Италии».
– Мечтаю, что когда-нибудь смогу восхищаться чесночным хлебом так же, как ты, – пошутила я и взяла его под руку.
И мы, включая Фрэнка, который держался чуть позади, направились к дому, где жил Толстяк.
Теперь это стало для нас частью новой действительности, так же как новое правительство и его новые законы. Открывались парки. Проходили встречи. Заработали школы. Мы остались.
Они ушли.
Эти слова непрестанно крутились у меня в голове, хотя все это время Толстяк рассказывал о своей работе и расспрашивал о школе. И хотя наша жизнь была по большей части хорошей, по большей части нормальной и в хорошем смысле слова скучной…
Они ушли.
Я понимала, почему. Я понимала их выбор. Но все равно никак не могла понять, как четверо превратились в двоих.
Кейт, видимо, настолько устала, что не услышала, как я выскользнула из квартиры в три часа утра.
Я основательно утеплилась, надев полосатый флисовый свитер, пальто, сапоги с меховой подкладкой и вязаную шапку в придачу. И даже этого оказалось недостаточно, чтобы защититься от порывов обжигающе холодного ветра с дождем, который обрушился на меня, стоило открыть заднюю дверь и выйти в проход между домами. Я пробежала мимо мусорных контейнеров и автомобилей, выискивая нужный.
– Эй!
Я резко повернулась, поскользнувшись на мокром тротуаре. Внутри непримечательного синего «седана» зажегся свет. На водительском месте сидел Толстяк в черном свитере с высоким воротником, который он натянул до самого носа. Черная шапка-бини сдвинута так низко, что почти скрывала глаза.
Я взглянула в салон и сразу вспомнила: «Нас только двое», поэтому забралась на переднее пассажирское сиденье и тихо захлопнула за собой дверь. Поток теплого воздуха от печки приятно согревал лицо. Когда я пристегнулась, Толстяк задним ходом снова выехал на улицу, осмотрелся еще раз и только потом опустил воротник.
– Ви хотела пойти, – объяснил он, – но мы решили, что если мы трое исчезнем одновременно, это будет слишком подозрительно.
– Думаю, наше отсутствие всe равно будет выглядеть довольно подозрительным, – сказала я.
Барабаня пальцами по рулю, парень наклонился вперед и прищурился, вглядываясь в темную улицу. Машина набирала скорость, и дворники задвигались быстрее.
– Сегодня Ви скажет Кейт, что мы с тобой собрались вместе съездить куда-нибудь, – пояснил он. – И они придумают хорошее оправдание, почему мы не захватили Фрэнка. Предполагается, что у меня должны быть свободные выходные – теоретически…
– Сегодня среда, – напомнила я.
– У меня может быть выходной и в среду, учитывая, что я не брал выходных уже… – И Толстяк замолчал.
– Никогда. – Я покачала головой. – Ты никогда не брал выходных. Слушай, а чья это машина?
– Ее добыла Вайда у… На самом деле я не спрашивал, потому что решил, что так будет лучше, – сообщил он. – Ви проверила ее сама на предмет GPS-трекеров и следящих устройств.
Зачем она вообще тратила на это время? Автомобиль выглядел старше нас троих вместе взятых. Тут и колпаков на колесах не было, не то что GPS-навигатора.
– Итак… – помолчав, снова заговорил Толстяк. – Что ты думаешь об этих посланиях?
Сообщений было три. Два от Лиама и Руби, а одно от Толстяка с указанием встретиться с ним позднее тем же утром. Мы живы и в безопасности и все объясним, если ты к нам приедешь, – гласило первое сообщение. Второе было менее четким: Граффити в Блэкстоуне, напиши имя на стене. Оставь камень у чайного магазина напротив.
– Нам разрешили узнать, что они все еще живы. Предполагается, мы должны быть благодарны за одно только это. И все-таки, как это в духе Лиама, – пробормотал Толстяк. – Не мог он просто написать: «Приезжайте туда-то и туда-то, и я вас подберу».
– По крайней мере, нас не заставляют искать какие-нибудь предметы, – порадовалась я.
Инструкции не вполне четкие, но для начала их было достаточно. Блэкстоун – это город в Вирджинии в нескольких часах езды на юг. Нам оставалось лишь найти там разрисованную стену и чайный магазин.
– Они просто соблюдают предосторожности.
– Ты всегда на стороне Ли, – заметил Толстяк.
– Вовсе нет, – возразила я. – Иногда я на стороне Вайды.
Парень не рассмеялся, хотя я на это надеялась. Он даже не включил радио, но это как раз не показалось мне странным. Это Лиаму всегда было нужно слышать музыку или новости в качестве фона, он не выносил тишину.
Толстяк оперся локтем о дверцу и подпер голову ладонью.
– Всегда так странно видеть тебя за рулем. – Я покачала головой.
– Если бы мне удалось сохранить свои старые очки, я мог бы сменять Лиама в «Бетти», по крайней мере, иногда, – сказал Толстяк. – Но я сомневаюсь, что он бы мне разрешил. Ты же знаешь, что он помешан на вождении.
– Наверное, ты прав, – кивнула я. – Видишь? А теперь я на твоей стороне.
Наконец-то я увидела подобие улыбки.
– Жаль, что я не умею водить. – Так глупо, что мне приходится ждать.
– Куда ты торопишься? – И Толстяк легко погладил меня по голове – он не делал этого уже много лет. – Знаешь, сколько всего может пойти не так, если ты окажешься за рулем? Это даже не принимая во внимание действия других водителей. Так что давай лучше поговорим
