— Думала, придешь раньше. Разве тебе не интересно узнать правду?
Еще спрашивает! Да я полжизни готова отдать (не своей, конечно же, а вот Серен или Адриена — запросто), лишь бы наконец понять, кто и у кого забрал силу и кому эта самая сила принадлежала изначально!
Если мне, тогда получается, кузина не просто лишила меня магии. Она отняла у меня много больше — любовь матери, уверенность и веру в себя, надежду на счастье.
Кто знает, как бы сложилась моя судьба, не признай жрецы Единой меня тогда пустышкой. Хотя, с другой стороны, ничего бы этого не было. И я бы, возможно, даже не повстречала стража.
Так что жалеть о прошлом глупо. А вот узнать его тайны — необходимо.
Иначе не смогу успокоиться.
— Подойди. — Продолжая загадочно улыбаться, призрачная дева поманила меня игривым движением пальца.
— И чем же мне придется с тобой расплачиваться за правду?
Знаю я этих вымогателей. Касьен рассказывал, как тень Серен все время свободу у Морана клянчила. Видите ли, ей в Зазеркалье было тоскливо и скучно. А раз теперь ее сущность заменила моя, то…
Уф, совсем запуталась.
— Просто подойди, — сверкнула хитрыми глазищами красавица. Изумрудными, как у кошки, яркими, пронизанными золотым пламенем.
— Не бойся, — мягко шепнул Моран. — Она не причинит тебе вреда. К тому же я рядом.
Поколебавшись мгновение, шагнула ближе к зеркалу. Девушка в нем протянула мне руку, прижалась ладонью к мерцающей глади. И я, следуя ее примеру, прикоснулась к отражению. Наши ладони сомкнулись. Даже сквозь хрупкую зачарованную грань, что разделяла нас, я ощутила жар, сорвавшийся с кончиков ее призрачных пальцев.
Вздрогнула от пробежавшей по телу обжигающей волны и почувствовала, как погружаюсь в океан прошлого.
Темные воды сомкнулись надо мной…
…Богато обставленная комната. От позолоты, растекающейся по мебели красного дерева, цветочными узорами распускающейся на шелке обоев, слепит глаза. Но я не замечаю всей этой роскоши, слишком для того мала. Сижу на высоком стуле и играю на клавесине. Вернее, шлепаю по клавишам крошечными ладошками, сочетая несочетаемые звуки.
Тетушка морщится. Кажется, моими стараниями у графини ле Круа начинает болеть голова.
— Ксандра, перестань немедленно! — раздраженно вскрикивает она. — Скорее подойди сюда. Ты ведь привезла с собой куклу, которую я тебе подарила?
— С мадемуазель Лорели я не расстаюсь никогда. Даже Маржери нельзя с ней играть.
— Подойди сюда, — повторяет ее сиятельство и манит меня, улыбаясь.
Я спрыгиваю со стула, бегу, топоча ногами по теплому паркету, по которому прыгают солнечные зайчики. Спешу к любимой тетушке, доверчиво показываю ей куклу, что прежде, пока я играла на клавесине, смирно лежала у меня на коленях.
— Вот она.
Анабель ле Круа опускается передо мной на колени, шурша парчой юбки, на которой цветут розы из драгоценных камней. Нос щекочет терпкий запах духов, меня так и подмывает чихнуть. Рыжие кудри, обрамляющие бледное от белил лицо графини, блестят в полуденных лучах яркого летнего солнца. Как и ее зеленые-презеленые глаза.
— А давай поступим так: ты мне ее сейчас отдашь на время, а пока поиграешься с другой куклой. — Тетушка поворачивает голову, я слежу за ее взглядом и вижу невероятной красоты фарфоровую игрушку. Волосы у нее как у графини, и такие же колдовские глаза. И платье сверкает и переливается от обилия рассыпанных по лифу и шелковому подолу камней. Ну прямо как у мадам ле Круа.
— Какая красивая! — восторженно шепчу я, машинально разжимая пальцы и отпуская Лорели.
— Посиди пока здесь. Я скоро вернусь. Только не играй на клавесине! — Графиня поднимается с колен, и я жадно вдыхаю непротравленный духами воздух. Бегу к окну, на подоконнике которого, широко расставив ноги, сидит самая прекрасная в мире кукла. Восторженно взвизгиваю, тянусь ручками к фарфоровой красавице, каких прежде никогда не видела, и слышу за спиной мягкий, вкрадчивый голос тетушки: — Ксандра, ты ведь не против, что я заберу ее на время?
— Не-а.
— Согласна? — зачем-то переспрашивает мадам ле Круа.
— Ага, — рассеянно отвечаю я, с трепетом проводя пальчиками по складкам юбки сказочной принцессы.
— Поиграй пока.
И снова шуршание платья, за которым шлейфом тянется густой аромат духов. Слышу скрип отворяющейся двери. Оборачиваюсь на звук и вижу в проеме приоткрытых створок жутковатую, сгорбленную старуху, крючковатыми пальцами хватающую мою любимую куклу.
Зажмуриваюсь испуганно, а открыв глаза, понимаю, что в комнате я одна. Вокруг никого. Пустота.
И внутри меня тоже разрастаются холод и пустота. Тьма.
Я больше не чувствую в себе огня.
Домой мы отправились тем же путем, каким попали в древнее святилище Вальхейма — через зачарованное зеркало, что стояло в келье одного из его служителей, молчаливого седовласого господина, с которым Моран уже давно водил дружбу. Взаимовыгодную. Его светлости предоставлялся доступ в подземелье Альнеи, в то время как пожилой маг обогащался за счет маркиза и наверняка радовался каждому его визиту.
Но что-то мне подсказывало, что сегодняшнее посещение древней обители стало последним. Стражу больше незачем туда возвращаться. Некого искать.
— Ног под собой не чувствую. — Оказавшись в мужниной спальне, я с наслаждением сбросила туфли, зарываясь ступнями в густой, приятно покалывающий кожу ворс ковра.
И пока Моран зажигал свечи, белевшие в фигурных канделябрах, я освобождала свою копну от серебряных шпилек, коими сегодня утром щедро украсила Мадлен мою прическу. Ни с чем не сравнимое удовольствие — распустить волосы, ослабить корсаж.
Узнать правду.
Которую Анабель ле Круа надеялась унести с собой в могилу. И таки унесла. Наверняка покойная графиня и предположить не могла, что спустя столько лет обман не просто раскроется — сила вернется к своей законной хозяйке.
Ко мне.
Стоя у окна, за которым плескалась пронзительно синяя, вся в блеске бриллиантов-звезд ночь, я меланхолично размышляла
