– День добрый! – поздоровался я.
Мне ответили, правда, на каком-то непонятном языке.
Так, будем изучать язык и обживаться здесь. Неспроста же меня сюда занесло.
Дальше я действовал по принципу – сильный, но добрый. В общем, вырубил мужиков. Конечно, любить они меня от этого не будут, а даже возненавидят, но хотя бы будут понимать реальное положение дел.
Селение оказалось так себе, ни трактира, о котором так пишут в романах, ни старосты. Просто маленькая деревушка, в которой народ живёт и решает проблемы сообща. Не нужен им тут староста или управляющий. Придётся проситься к кому-то на постой. Выбрал из всех хибар самую запущенную, так как, скорее всего, там меня приютят быстрее за определённую плату.
Как и ожидалось, несколько медных монет решили дело. Мне выделили лавку и кусок дерюги, которым я смогу укрыться. Из еды предложили какой-то отвар, немного сыра и кусок вяленого мяса. По местным меркам – шикарный обед.
Вот так и началась моя жизнь в этой деревне.
На следующий день, благодаря случаю, мне удалось влиться в общество. Один из мужиков, когда перестилал на крыше солому, упал и сломал руку. Я в это время проходил мимо, а вокруг мужика, сидящего на пеньке, суетилось несколько баб. Недолго думая, я подошёл и, отогнав женщин, стал лечить мужика. Первым делом отключил, как учила Лика, чувствительность руки, на что мужик благодарно кивнул. А потом споро вправил кость. Знаками показал, чтобы мне принесли глину и с помощью неё и нескольких дощечек закрепил руку в правильном положении. За лечение мне дали кувшин молока и краюху хлеба, что было очень щедро с их стороны.
После этого случая меня приняли за знахаря, или лекаря, и стали обращаться ко мне со своими болячками. Ну что ж, любви ко мне это не прибавило, но уважение я получил. Жизнь моя вошла в русло. Я построил себе дом, провозившись с ним почти два месяца. Инструмента у меня не было, но была магия, которой было очень удобно валить деревья и срезать ветки. Делал всё я по ночам, втайне от деревенских. Очень мне в этом помогало моё новое зрение, оно, оказывается, могло перестроиться так, что я видел в темноте. Деревенские первое время удивлялись, как под утро появляются поваленные деревья, но молчали, а за отдельную плату ещё и помогали мне их тащить к строящемуся дому и даже возводить стены.
Можно сказать, общими усилиями у меня получился самый лучший дом в деревне. Просторный, с резными ставнями, крышей, покрытой подобием черепицы, и конечно же с русской печкой. С черепицей и печкой отдельно намучился. Больше всего времени ушло на поиск глины. Печь для обжига кирпича не делал, зачем? Есть магия. Дом обнёс частоколом.
По мере того как я обрастал хозяйством, становился всё более нелюдимее, хотя лечиться ко мне всё равно шли, боялись, но шли. А через год ко мне уже приходил народ из других деревень, расположенных друг от друга примерно в дне пути пешком.
Язык постепенно выучил и узнал многое о месте, куда попал. Итак, это было приграничье. Нынешний барон получил эти земли в награду от короля. За что, никто толком не знал. Баронство было освобождено на десять лет от налогов, по этой причине многие захотели сюда переселиться. Десять лет – это немало, и подняться можно очень хорошо.
По рассказам, барон самодуром не был, крестьян не обижал. А по мне, попробуй обидь, места глухие, всякое может случиться. На мой вопрос, не боятся ли жить рядом со степью, пожимали плечами: а что такого? Нет, не боятся. Про орков никто тут не знал, что меня очень удивило: как так?
В один из дней произошло событие, которое опять втянуло меня в неприятности. Я лечил одного крестьянина, которому не повезло встретить секача. Привезли мужика на телеге, был он очень плох, нога распорота на бедре до кости, и потерял много крови. Когда я уже истратил на больного кучу лекарственных трав и собирался зашивать рану, в дом ввалились два воина.
– Ты лекарь? – спросил один.
– Я, – отвечаю не оборачиваясь и продолжая заниматься своим делом.
– Собирайся, пошли.
– Я занят.
– Ты, видимо, не понял?! – Мне на плечо легла рука. Повернувшись, я стал рассматривать воинов. Первым делом оценил вооружение, кожаные куртки с нашитыми на них бляхами, мечи и у одного небольшой топорик. Тот, кто положил мне руку на плечо, имел тёмные волосы, чуть суженные глаза, нос с горбинкой и большой подбородок с бородкой. Второй был полной противоположностью: глаза большие, волосы светлые, подбородок аккуратненький такой. И длиннющие усы.
Я грубо сбросил руку со своего плеча и головой резко ударил темноволосого в нос. Ошеломлённый такой атакой, он отступил, но я сразу ударил его в живот ногой так, что он отлетел на своего товарища, сбив его на пол. Я подскочил к повалившимся воинам и двумя тычками в нужные области вырубил обоих. Пусть поспят.
– Куда встаёшь? А ну ляг! Я с тобой ещё не закончил, – обратился я к крестьянину.
Когда я зашил и перебинтовал рану, в дом зашли ещё два воина. Они входили насторожённо, даже мечи вынули. А увидев лежащих товарищей, так и вовсе напружинились.
– Ну, чего встали? Забирайте своих и валите отсюда.
– Ты знаешь, кто мы?
– Скорее всего, солдаты барона. Правда, наглые до невозможности.
– Не слишком ли ты самоуверен?
– Нет.
– Ах ты, тварь! – как и ожидалось, не вытерпел самый молодой.
Рывок, и, поднырнув под руку с занесённым мечом, разворачиваюсь и, положив руку солдата на плечо, ломаю её. Раздался крик. Отталкиваю его и тут же делаю подсечку второму. Два тычка в область шеи – и уже четыре солдата отдыхают.
Ну что ж, видимо, придётся пойти посмотреть, кто там ещё остался. Беру один из мечей воинов и выхожу. У крыльца полукольцом стоят шестеро солдат. За ними на гнедом жеребце гарцует, похоже, барон. Хм, о таких, как он, говорят – косая сажень в плечах. Волосы светлые, до плеч. Нос немного неровный с небольшой горбинкой,
