Подходя к Зелдорниусу, Джасс и его спутники не слышали ничего вокруг. Только от форта доносились нестройные звуки арфы и голос Миварша, который ходил под стенами и пел куплеты:
Ветер воет, буря плачет,Ведьма мчится, ведьма скачет,Ведьма – всадник, дьявол – конь,Под копытами огонь.Через лес и через воду,Мимо брода в непогоду.Рвет ее шиповник дикий,Хлещут ветки ежевики,У нее колючка – меч,Космы спутаны до плеч.По болотам и рытвинамВедьма духов гонит в спину.Звери прячутся в чащобах,Чтоб не сгинуть в их утробах.Время – полночь, темный час,Время ведьминых проказ,А на суше и на мореПляшет горе на просторе.Привидения от страхаПоявляются из праха.Гром ударил, ветер взвыл,С ведьмой дьявол в небо взмыл…Поравнявшись со старым воином, лорд Джасс произнес:
– О прославленный Зелдорниус, непобедимый в бою, похоже, что ты верно предвидел зловредное влияние луны. Смотри, какую великую победу ты одержал над своими врагами.
Не ответив ему, Зелдорниус продолжал стоять, уставясь в землю. Рядом лежал мертвый Гелтераниус, меч Джалканайуса Фостуса торчал из его груди, а правая рука сжимала собственный меч, которым он нанес Джалканайусу смертельную рану.
Некоторое время они смотрели на двух убитых великих полководцев. Зелдорниус заговорил:
– Не утешай меня победой, о Джасс. Пока два эти меча были в живых руках их владельцев, я гораздо сильнее желал их гибели, чем собственной безопасности. А ведь с ними я покорял обширную Бесовию. Теперь смотри, с каким губительным неистовством они добивались моей погибели, и как неожиданно гибель нашла их самих.
И в глубокой печали он добавил:
– Кто был большим героем, чем Гелтераниус? Легче облачить луну, чем подобрать слова для описания подвигов великого Джалканайуса, чье тело теперь возьмет земля, недавно содрогавшаяся перед его силой. Я ходил в крови по колено; а в этот час я стар, и мир для меня – лишь фальшивое видение.
Он посмотрел на демонов таким взглядом, что у них слова застряли в горле. Через некоторое время он снова заговорил:
– Я клялся помогать вам, если одержу победу. Но мое войско растаяло, как воск в пламени, а сам я жду темного паромщика, который не задержится. Поскольку память моя – не песок, а мрамор, и поскольку победа принадлежит мне, примите от меня дары. Тебе, о Брандок Дах, я отдаю меч, ибо еще в свои восемнадцать лет ты считался самым могучим среди воинов. Пусть он послужит тебе мощным оружием, как служил мне. Тебе, о Спитфайр, я дарю плащ. Он не новый, но может очень тебе пригодиться, ибо тот, у кого он на плечах, никогда не попадется живым в руки врагов. Носи его и вспоминай меня. А тебе, о Джасс, я ничего не дам, ты и так слишком богат. Прежде, чем земля разверзнется передо мной, я хочу пожелать тебе добра, и пусть мое пожелание сбудется.
Они его сердечно поблагодарили, и он сказал:
– Теперь оставьте меня, пусть приходит то, чем кончится день.
И они пошли назад в сторожевой форт. Ночь опускалась на холмы. С бесцветного востока задул сильный ветер. Он со стоном рвал облака, как тряпки, обнажая плывущую среди них луну. Перед фортом демоны обернулись в ту сторону, где стоял, глядя на мертвецов, Зелдорниус, и вдруг раздался гром, перекрывший вой ветра, земля задрожала, и они увидели, как она разверзлась под Зелдорниусом.
После этого тьма закрыла луну. Ночь и тишина воцарились над холмами Салапанты.
Х. Пограничье Моруны
О переходе демонов из Салапанты в Эшграр Ого; о посещении леди в Ишнаин Немартре; и о прочих делах, требующих внимания
Рано утром Миварш Фаз пришел к лордам Демонланда и увидел, что они собрались уходить. Он спросил, куда лежит их путь, и они ответили:
– На восток.
– Все восточные дороги ведут в Моруну, – сказал Миварш. – Все, кто туда идет, погибают.
Но они рассмеялись и сказали ему:
– Не стоит недооценивать нашу силу, добрый Миварш. Мы способны на большее, чем ты. Знай, что наш путь предопределен, и его план прибит алмазными гвоздями к стене необходимости.
Они простились с ним и отправились в путь со своим малым отрядом. Четыре дня они шли через густой лес, по ковру из листьев, падавших тысячи лет, где в самый полдень таятся сумерки, приглушаются шумы, и ночами со стволов на путников смотрят внимательные глаза.
Пятый, шестой и седьмой дни они прошагали вдоль кромки южного берега безводного моря c сухими волнами из песка и гравия, которые ни на минуту не успокаивались. Нигде они не нашли ни капли воды, и днем и ночью слышали страшный шум, словно били барабаны и трубили трубы, но не встретили ни одной живой души. На восток, кроме них, никто не шел.
На восьмой день они отошли от берега странного моря, и стали спускаться по каменистой почве в широкую долину, по дну которой вилась в камнях речка. Местность была бесплодная, и в ней негде было укрыться. Но в ярком солнечном свете они вдруг заметили впереди замок из красного камня. Он стоял на террасе, где кончалась долина и начинался подъем к горам. Джасс сказал:
– Мы можем дойти туда до того, как стемнеет, и остаться на ночь.
К вечеру, между закатом и восходом луны, они подошли к замку на расстояние фарлонга и увидели перед ним большой валун, на котором кто-то сидел, будто ожидая их. Но когда они подошли ближе, на валуне никого не оказалось. Миновав его по пути к воротам, они оглянулись и опять увидели фигуру на валуне, но голова была у сидящего в руках. Это было непонятно и отвратительно.
Ворота оказались распахнуты, они вошли, пересекли двор и прошли в большой зал, где столы были накрыты, как для пира, горели сотни свечей и пылал очаг, но не было ни души, и голосов не было слышно. Лорд Брандок Дах сказал:
– В этих землях не увидеть чуда в течение часа уже чудо. Давайте немного поужинаем и ляжем спать.
Они сели за столы и поели, а также выпили сладкого, как мед, вина. Из их голов улетучились все мысли о войне, пережитых трудностях и невообразимых опасностях, которые могли им встретиться в пустыне, об огромном войске Корунда, которое готовило им гибель. Дух сна расслабил их усталые тела.
Потом
