– Милорды и гости Ишнаин Немартры! Всех, кто утомился, ждут пуховые постели и простыни из тончайшего батиста. Но да будет вам известно, что на насесте в восточной башне у меня сидит ястреб. Тот, кто ночью один придет и разбудит его, и не даст ему заснуть до утра, волен будет просить у меня все, что хочет. В конце ночи я приду и исполню первую его просьбу. Но он может просить лишь о земных вещах.
Сказав так, она исчезла, как сон.
Брандок Дах сказал:
– Давайте бросим жребии, кому достанется приключение.
Но Джасс был против и сказал:
– Возможно, здесь какой-то обман. В этих землях нельзя поддаваться никаким соблазнам, надо следовать намеченной цели. Мы не должны уподобляться тем, что идут по шерсть, а возвращаются остриженными.
Брандок Дах и Спитфайр посмеялись над его словами и бросили жребии между собой. Идти выпало лорду Брандоку Даху.
– Ты не должен мне мешать, – сказал он лорду Джассу. – а то я больше не стану помогать тебе.
– Я тебе никогда не мешал, – откликнулся лорд Джасс. – Разве мы с тобой не два пальца одной руки? Только что бы ни случилось, не забывай, зачем мы сюда пришли.
– Не бойся, сердечный друг, – сказал Брандок Дах. – Я этого не забуду. Мы с тобой два пальца одной руки.
И вот ночью, пока все остальные спали, Брандок Дах пошел в восточные покои и разбудил ястреба. Несмотря на то, что снаружи ревел морозный ветер, в том покое воздух был теплый и душный, навевающий сон. Но лорд не сомкнул глаз, и всю ночь не сводил их с ястреба, рассказывал ему разные истории, а когда ястреб пытался заснуть, дергал его за хвост. Ястреб отвечал на это злыми взглядами и короткими резкими криками.
Когда наступил золотой рассвет, из теней в дверях явилась Леди. Увидев ее, ястреб сердито захлопал крыльями, спрятал голову под крыло и заснул. А светлая Леди, взглянув на лорда Брандока Даха, заговорила:
– Можешь требовать от меня, лорд Брандок Дах, всего, что твоя душа пожелает, из земных вещей.
Но он встал, ослепленный ее очарованием, и сказал:
– О миледи, твоя красота на рассвете дня излучает чары, способные развеять все туманы ада. Сердце мое жаждет твоих прелестей и может насытиться, лишь созерцая тебя. Ничего мне больше не надо, ничего земного.
– Ты глупец! – воскликнула она. – Ты не знаешь, чего просишь. Тебе дано выбирать из земных сокровищ, а я неземная.
Он ответил:
– Я ничего больше не хочу.
– Тогда ты окажешься в большой опасности, – сказала она. – И потеряешь удачу, и твои друзья тоже.
Но Брандок Дах увидел, как вдруг, словно расцветающая на рассвете роза, вспыхнуло ее лицо, и расширились глаза, темнея от любовного желания. Он подошел к ней, обнял и стал целовать. Так они пребывали некоторое время, ничто для него не существовало, кроме сводящего с ума касания ее волос, их аромата, поцелуев нежных уст и объятий. Он чувствовал, как ее грудь дышит на его груди. И она тихо сказала ему на ухо:
– Ты слишком силен и самоуверен. Желанию твоего сердца невозможно отказать. Идем.
Она раздвинула тяжелые занавеси и повела его во внутренний покой, где воздух был наполнен ароматом мирры, нарда и амбры, где царила душистая дрема. Между темными занавесями с блестками золота теплый свет светильников падал на огромное широкое ложе с пуховыми подушками. И здесь они долго наслаждались всеми радостями любви.
Но все проходит, и, наконец, он сказал:
– О миледи, владычица сердец, ради твоей любви я бы бросил все и остался здесь навеки. Но в нижних залах твоего замка меня ждут друзья, и мы на пути к великим делам. Дай мне еще раз поцеловать твои уста, и расстанемся.
Она лежала на его груди, как во сне, мягкая, теплая, с шелковистой кожей, закинув голову на прекрасной шее в гущу темных рассыпавшихся по ароматной подушке волос, лишь одна толстая коса, как великолепный питон, змеилась между белой рукой и плечом. Но она изогнулась, как змея, неистово обняла его, закричала, плача, что он должен уйти в вечность, наслаждаясь опьянением любви и счастья, и впилась в его уста ненасытными сладкими губами.
В конце концов, он сумел мягко отстранить ее, и пока он одевался и вооружался, она набросила на себя прозрачное одеяние, искрящееся серебряным блеском, которое не скрывало, а подчеркивало ее красоту, и встала перед ним. Сказала она:
– Раз так, иди. Вот что выходит, когда мечут жемчуг перед свиньями. Я не могу убить тебя, потому что уже не имею власти над твоим телом. Но раз ты получил от меня больше, чем положено по договору, раз ты насладился и унизил меня, бери, гордец, три дара по моему выбору. Будет тебе война, и не будет мира. Тот, кого ты больше всего ненавидишь, победит тебя, разорит твои владения и разрушит твой прекрасный Кротринг. Расплата его найдет, но погибнет он не от твоей руки. Ты не сможешь насладиться отмщением.
Она заплакала, а лорд Брандок Дах решительно вышел вон. Оглядываясь назад с порога, он видел одновременно два покоя, спальный и боковой, но ни Леди, ни ястреба в них больше не было. Он почувствовал огромную усталость. Спустившись по лестнице, он нашел лорда Джасса и своих спутников спящими на холодных камнях, в опустевших развалинах, заросших мохом. Остатки стен затягивала паутина, а с растрескавшихся балок свисали летучие мыши. От вчерашнего пира не осталось ни следа. Брандок Дах разбудил своих спутников, рассказал им, как провел ночь, и какие страшные дары получил от прекрасной Леди.
И пошли они прочь от заклятого замка Ишнаин Немартры, довольные, что уходят невредимыми.
* * *На девятый день после ухода из Салапанты они оказались в каменистой пустоши между скал, где даже насекомых не было. В скалах открывались глубокие расселины, куда не доходил ни солнечный, ни лунный свет, а на дне их неумолчно бурлила вода. Они шли черепашьим шагом, то вверх, то вниз по скалам, вдоль расселин в поисках переправ.
В полдень они остановились у глубочайшего каньона из всех, которые им попадались, и вдруг увидели, как к ним кто-то спешит. Подбежавший упал перед Джассом лицом вниз и остался лежать, совсем запыхавшись. Когда они его подняли,
