Хрустальным голосом заговорила она:
– Благодарение благословенным богам. Ибо годы идут, и боги предопределяют судьбу. Вы те, кто должен был явиться.
Лорды Демонланда стояли перед ней, как мальчишки. А она снова заговорила:
– Ведь вы лорд Джасс и лорд Брандок Дах из Демонланда. Вы пришли ко мне в Коштру Белорну путем, не дозволенным прочим смертным.
Лорд Джасс ответил за обоих:
– Истинно так, царица Софонисба, мы те, кого ты назвала.
Царица повела их к себе во дворец в большой тронный зал. Колонны зала были подобны высоким башням, над ними многими ярусами шли галереи, а столы и пол освещались светильниками на подставках. Стены и колонны были из неотшлифованного камня со странными цветными изображениями: львы, драконы, морские твари, орлы в полете, слоны, лебеди, единороги, и многие другие, огромных размеров. В этом зале они не казались большими, а словно собрались в малом пространстве под защиту дарящего жизнь света.
Царица воссела на трон, светлый, как рябь на речной поверхности под серебряной луной. Ей никто не прислуживал, кроме ласточек. Она пригласила пришлецов из Демонланда сесть перед ней, и невидимые руки поставили перед ними столы с драгоценными блюдами, полными неведомых яств. Зал наполнила тихая музыка невидимых инструментов.
Царица сказала:
– Зрите, это амброзия, пища богов, и нектар, который они пьют. Я тоже питаюсь этим, ибо щедры благословенные боги. Не иссякают вкусные яства, и свет, и музыка.
Они попробовали амброзию. Она была белой, сладкой и похрустывала на зубах, и придавала телу силы больше, чем говядина. Нектар словно горел красками заката, и имел божественный вкус.
– Зачем вы пришли? – спросила царица.
– Мне был послан сон, о царица Софонисба, – ответил Джасс. – Он пришел через врата из рога, и мне было приказано спросить здесь о том, кого я больше всего хочу увидеть, о ком моя душа тоскует уже год, о дорогом брате моем, лорде Голдри Блажко.
Тут слова застряли у него в горле. При произнесенном имени весь дворец словно затрепетал, как листья под порывом ветра. Все краски угасли, так кровь от страха сходит с лица, и все вокруг стало серым и холодным. Более того, изо всех швов в каменных стенах и колоннах полезли мелкие отвратительные твари вроде кузнечиков с человечьими головками, рыб с жалами на хвостах, гадов вроде толстых жаб и угрей со щенячьими мордами и ослиными ушами; многие были покрыты чешуей и непристойно двигались.
Ужас длился недолго. Краски вернулись. Царица сидела, как статуя, слегка раздвинув губы. Потом взволнованно заговорила, опустив глаза:
– Лорды, вы требуете от меня помощи в очень странном деле, о котором я ничего не знала до сих пор. Вы благородны, и я прошу вас не называть больше этого имени. Ради благословенных богов, не произносите его больше.
Лорд Джасс молчал. В мыслях его не было ничего хорошего.
В положенный час ласточка по велению царицы отвела их в спальни. Их ждали мягкие благоуханные постели.
Лорд Джасс в волнении сердца долго ходил по спальне в неясном свете. Потом заснул неспокойным сном. Свет светильников проникал в его сон, и он не мог понять, спит он или бодрствует. Он увидел, как стены спальни раздвинулись, и открылся вид на море облаков, лунную дорожку и одинокий голый утес, торчащий над облаками. Он вдруг понял, что может летать, и полетел к тому утесу, который показался совсем близко. Вокруг него был огненный круг, а на вершине медная крепость, позеленевшая от старости, холода и ударов бурь. На парапетах Джасс увидел множество мужей и жен, которые в мольбе вздымали руки к хрустальным небесным светильникам, падали на колени, клонились на бронзовые перила, закрыв лица руками, или стояли, остолбенело глядя в пустоту. Судя по одеждам, среди них были вооруженные воины, придворные, правители и короли, принцессы и бородатые советники, юноши, девы и королевы. Они ходили, стояли и рыдали совершенно бесшумно, лица их были бледны, как лица усопших, и тихо было в крепости, как в могиле.
Потом Джассу показалось, что он видит справа медную башню с зубцами вокруг плоской крыши, чуть выше стен крепости. Он хотел закричать, но не издал ни звука, словно дьявол сжал ему горло. Посредине крыши на скамье сидел некто, опершись локтем о перила скамьи, подперев подбородок большой рукой, и завернувшись в златотканый плащ. Рядом в лунном свете блестел его тяжелый двуручный меч. Цельный рубин, вырезанный в форме сердца, венчал головку рукояти меча. Таким Джасс в последний раз видел брата на борту корабля, прежде чем тьма их поглотила. Лишь рубин его жизни потерял яркость, и лицо его был хмуро и печально. Он встретился глазами с Джассом, но не узнал его, словно смотрел из дальней дали за звездами. Джассу показалось, что если ему суждено найти брата, он найдет его именно таким: не склонившимся перед темными силами, пленившими его; пребывающим в терпеливом бдении, безучастным к стонам тех, кто разделял его плен, равно как и к угрозам окружающей тьмы.
Видение исчезло. Лорд Джасс обнаружил себя снова в постели, через занавеси на окнах струился холодный утренний свет, ярче светильников.
Семь дней они провели в этом дворце, не встретив ни одной живой души, кроме царицы и ее маленьких ласточек, но невидимые руки доставляли им все, чего они желали, и развлекали их по-царски. У Джасса было тяжело на душе, но когда он пытался расспросить царицу о Голдри, она отстранялась, умоляя его больше не произносить страшное имя. Наконец, застав ее одну прохладным вечером на лужайке у тихого ручья, где росли асфодели и другие священные цветы, он произнес:
– Когда я пришел сюда, о царица Софонисба, и впервые заговорил с тобой, я думал, что мое дело прояснится благодаря тебе. Разве ты не обещала мне добро и поддержку?
– Истинно так, – ответила царица.
– Тогда почему, – продолжал он, – если я спрашиваю тебя о том, кто больше всех мне дорог, ты стараешься отвлечь меня и отстраняешься?
Она молчала, опустив голову. Он видел сбоку ее прелестный профиль, чистые линии губ и подбородка.
– У кого же мне спрашивать, – произнес он, – как не у тебя, царицы
