Все молча встали, выжидательно глядя на Короля. Он остановился в дверях между колоннами, поднял острый меч, и краб Колдунии в короне сверкнул алмазами у него надо лбом. Но сильнее всего их поразили его глаза. Они горели под густыми бровями, как адское пламя.
Он не произнес ни слова, но жестом дал знак Кориниусу подойти. Кориниус встал и медленно, как во сне, приблизился к Королю, послушный жуткому взгляду. Он откинул с плеч плащ из небесно-голубого шелка. Блестящая чешуйчатая серебряная кольчуга с короткими рукавами обтягивала широкую бычью грудь. На запястьях обнаженных рук сверкали золотые браслеты. Голова крепко сидела на мощной шее, полные губы, сотворенные для чаш и женских поцелуев, были крепко сжаты над квадратным бритым подбородком. На пышных светлых кудрях красовался венец из черной брионии. В темно-синих глазах дремал укрощенный огонь, только злые зеленые искры иногда вспыхивали под взглядом Короля.
Они простояли друг против друга так долго, что можно было глубоко вздохнуть двадцать раз, потом Король произнес:
– Кориниус, прими королевство Демонланд, которое Король, твой повелитель, дарует тебе, и служи мне верой и правдой.
Все в зале потрясенно выдохнули. Кориниус встал на колени. Король протянул ему обнаженный меч, который держал в руке, и сказал:
– Этим мечом, о Кориниус, ты загладишь позор, которым запятнал себя в моих глазах. Корсус утомился и допустил ошибку в Демонланде. Пьянство привело его к потере половины войска. Сейчас он заперт в Аулсвике. Я потерял хорошего военачальника из-за его зависти и злобы, столь жестоко направленной не на врагов, а на друзей. Страшный беспорядок в войске, если ты его не прекратишь, превратит всю нашу удачу в крах. Если сумеешь управиться, то одним сильным ударом можно будет изменить положение к лучшему. Иди, и докажи, что ты достоин.
Лорд Кориниус выпрямился, держа меч острием вниз. Лицо его вспыхнуло и стало красным, как осенние листья, когда на западе внезапно разрываются свинцовые тучи, и выглядывает солнце.
– Милорд Король, – сказал он. – Дай мне место, где сесть, я сам добуду место, где лечь. Когда луна станет полной, я отчалю из Тенемоса. Если в ближайшее время я не верну удачу, которую спугнул это кровожадный дурак, плюнь мне в лицо, о Король, прогони меня от своих очей и наложи заклятия, которые погубят меня.
XIX. Тремнирский Обрыв
О том, как колдуны осадили лорда Спитфайра в его крепости; как он дрался с Кориниусом под Тремнирским Обрывом; и как воины Колдунии победили в тот день
Страшно недовольный лорд Спитфайр сидел в шатре перед Аулсвиком. Жаровня с горячими углями источала приятное тепло, под богатым пологом горели светильники. Снаружи доносился равномерный шум дождя, шлепающего по лужам. Был поздний осенний вечер. Рядом со Спитфайром на ложе, как хмурый ястреб, сидел Зигг, его взгляд выражал озабоченность. Он поставил меч между колен, острием в пол, и слегка покачивал его то влево, то вправо, следя, как теплый свет играет в головке рукояти, выточенной из шпинели.
– Проклятье! Значит, так случилось? – сказал Спитфайр. – Говоришь, все десять, в проливе Раммерик?
Зигг утвердительно кивнул.
– А где он был, раз не спас их? – спросил Спитфайр. – Жуткая неудача.
Зигг ответил:
– Они неожиданно и тайно высадились за милю от гавани. Он не виноват, что не знал.
– Что нам остается делать? – произнес Спитфайр. – Надеюсь, что я о нем еще услышу. Те корабли, которые у нас остались, пригодятся. Три у Нортсанд Эреса, ниже Элмерстеда; пять на Троувотере; два у Личнесса; еще два в Аурвате; шесть по моему приказу в устье Стропардона; семь здесь на берегу.
– Кроме них, четыре в затоке в Западном Пограничье, – сказал Зигг, – и несколько заказано на островах.
– Двадцать девять, – подытожил Спитфайр, – вдобавок, те, что придут с островов. Но до весны ни одного на воде. Если Лаксус их вынюхает и возьмет так же легко, как те, которые он сжег под носом у Волла в проливе Раммерик, нам придется пахать пустыню, пока мы построим новые. – Он поднялся и стал ходить по шатру. – Ты должен собрать новое войско, чтобы прорваться в Аулсвик. Клянусь небесами, я страшно расстроен. Сижу у собственных ворот уже два месяца, как нищий, в то время как Корсус и два щенка, его сыновья, пьют вино из моих подвалов и играют в городки моими сокровищами.
– Строитель судит о качестве своей постройки по слабой стене, – заметил Зигг.
Спитфайр остановился у жаровни, протянув сильные руки над углями. Через некоторое время он заговорил трезвее:
– Меня должны сильнее беспокоить не те несколько кораблей, которые были сожжены на севере. У Лаксуса нет пятиста моряков, чтобы обслужить весь его флот. Но он держит море, и с тех пор, когда он вышел из гавани Лукинг всего с тридцатью дракарами, я жду, что он получит подкрепление из Колдунии. Вот почему я грызу удила, в надежде отвоевать эту крепость. Тогда мы свободно сможем встретить их на берегу при высадке. Но в эту пору года держать осаду в низкой болотистой местности крайне неудобно. Войско врага пешее и в бой не вступает. Поэтому, о друг мой, я думаю, что тебе надо спешно перейти Стайл и доставить подкрепление мне. Оставь отряд охранять строящиеся корабли, какие бы они ни были, оставь крепкие отряды в Кротринге и его окрестностях, ибо я не хочу оказаться плохим управляющим, который не может обеспечить безопасность его высокородной сестры. Подумай и о безопасности собственного дома. Когда все будет готово, строгай стрелу войны и приведи мне с запада пятнадцать или восемнадцать сотен вооруженных воинов. Потому что мне кажется, что мы с тобой, имея под командованием такое войско демонов, распахнем ворота Аулсвика и вытащим оттуда Корсуса, как краба из чужой раковины.
Зигг ответил:
– Я отправлюсь с началом дня.
Они встали, взяли оружие, завернулись в большие боевые плащи и пошли в сопровождении факельщиков по рядам воинов, беседуя с командирами и расставляя караулы, как было в обычае Спитфайра. Дождь утихал. Настала беззвездная ночь. В мокром песке отражались огни замка Аулсвик, и из него время от времени доносились взрывы смеха и звуки пира, заглушая плеск прибоя и стоны мрачного бессонного моря.
Когда они обо всем позаботились, снова подошли к шатру Спитфайра, и Зигг собрался прощаться, из тени от шатра вышел древний старик и встал между ними в свете факелов. Он был согбен и морщинист, без зубов, с глазами мертвой рыбы. Волосы и борода, мокрые от дождя, висели спутанными космами. Костлявой рукой он
