– Он ударился головой о каминную кочергу. Но! – выставила я указательный палец, не давая открывшему рот жениху разразиться очередной тирадой. – В свое оправдание скажу, что Барнс хотел ограбить дядюшку и попытался ударить меня. Это была чистой воды самозащита.
– Самозащита черной ведьмы от человека? Это ему надо было от тебя самозащищаться! Ты же способна здорового мужика с ног сбить одним движением руки!
– Движением руки я могу только заставить кочергу сорваться с крюка и описать правильную дугу по пути к полу. Поэтому технически он умер не от моих рук, а от рук кочерги… – Под убийственным (ох, странное слово, учитывая, обстоятельства) взором парня я прикусила язык.
Картер упер руки в бока и опустил голову, видимо, пытаясь под ногами на паркете отыскать решение нашей деликатной мертвой проблемы.
– Так! Что мы имеем? Целый дом нахальных провинциалов и труп моего шурина в покоях у дядьки?
– Как-то так.
– И его убила ты!
– Ладно, согласна, – примирительно развела я руками. – Кочергой по голове – было слишком, но я защищалась.
– Да какая разница! Все будут думать, что моя чудесная Дотти прикончила собственного брата. Что с ним теперь делать?
– Давай его просто прикопаем, – указала я пальцем на тело. – Хорошо умеешь лопатой работать?
– Всего-то? – неожиданно успокоился Картер. – Тебя вообще не беспокоит, что ты прикончила человека?
– Черные ведьмы относятся к смерти несколько иначе. Мы знаем, что смерть – это не всегда конец и даже не середина, а иногда только начало. Встретишь такого, как мой папочка, и поймешь: чтобы уйти с миром, надо еще постараться. Он своих жертв сначала прикапывал, а потом еще по пять раз пробуждал. – Я пожала плечами и быстро протараторила: – И еще я внучатая племянница серийного маньяка.
– То есть проблемы с королевскими стражами тебя не пугают?
– Какие могут быть проблемы, если мы труп тихонечко похороним? – фыркнула я. – Или ты хотел шаманить на могилке шурина? Кроме Дороти, его никто не хватится, а она, поверь мне, предпочтет сделать вид, что Барнс умер еще при рождении.
– Откуда ты знаешь?
– Похоже, у них были крайне сложные семейные отношения.
Последовала задумчивая пауза. Видимо, подельник оценивал риски.
– Но если нас поймают, я все свалю на тебя! – без обиняков заявил Картер.
Под одобрительное мяуканье Дороти, мы по-быстрому прибрались в комнате, а потом взялись прибирать Барнса. Я схватила его за руки, а Картер за ноги, и наш странный омнибус тронулся в коридор. Для начала прятать труп решили в чулане, а ночью вернуться и придумать, как вытащить его из дома. Вдруг Барнс вырвался из рук, словно живой, и глухо ударился головой о пол, застеленный ковровой дорожкой.
– Извини, – пропыхтела я, снова вцепившись в запястья мертвеца. – Не понимаю, почему вы, люди, становитесь такими тяжелыми, как только вас покидает сознание?
– Предлагаю ночью перетащить его в твою комнату.
– И что мне с ним делать?
– У тебя окна выходят на кладбище. Срежем ему последний путь.
Тут наш злодейский план пришлось на ходу корректировать. Меня позвали голосом Мэри:
– Госпожа Дороти! Где вы? Вас все ищут! Ваша очередь выступать.
– Проклятье, это Мэри! – выдохнула я, догадываясь, что исполнительная экономка не успокоиться, пока под локоток не доставит меня к роялю.
– Отпирай! – зашептал Картер, указывая на соседнюю дверь. Не мудрствуя лукаво, я вскрыла с помощью магии замок. Внутри царила ледяная темнота. – Заносим!
– Молодая госпожа, куда же вы запропастились? – не унималась служанка, после вчерашнего интимного инцидента в хозяйственном чулане ходившая тише воды ниже травы.
– Торопись! – подогнал Картер.
От суеты и паники мы никак не могли разобраться, с какого конца заносить тело в покои. Дергались туда-сюда, попытались втиснуть поперек, шарахнув беднягу о дверной косяк. Наконец труп был убран, дверь закрыта, а мы встречали Мэри со странными улыбками.
– Вот вы где! Пойдемте скорее! Вас обоих ждут!
Мы с Картером последовали за неугомонной экономкой обратно на музыкальный шабаш.
– Ты вообще знаешь, с какого края к роялю подходят? – пробормотал Картер мне на ухо, когда мы направлялись в гостиную.
– Ты только сейчас задался этим вопросом? – фыркнула я. – Надеюсь, что у вас есть на примете хороший стекольщик, потому что он совершенно точно понадобится. Так что заранее прошу прощения. Придумай пока что-нибудь тривиальное, почему у вас вылетели окна.
– Окна?! – нешуточно испугался приятель, но мы уже вошли в гостиную, где гости дожидались появления пианистки. К слову, после фуршета зрительный зал заметно поредел, а хор в столовой, наоборот, стал мощнее и голосистее. Особенно выделялся густой бас пастора Грегори, вошедшего в религиозный раж.
– Добрый вечер, – проходя к инструменту, кивала я гостям и мысленно благодарила темную Богиню за то, что в гостиной не было огромной хрустальной люстры на триста свечей. Подозреваю, только потеря дорогущей громадины заставила бабку Примроуз прекратить мои музыкальные мучения десять лет назад.
Я села, выпрямила спину, посмотрела в ноты, а потом осторожно, указательным пальчиком прикоснулась к клавише. Рояль дзинкнул и ничего не произошло. Осмелев, я тюкнула вторым пальчиком, покосилась на зрительный зал – народ не пострадал.
– Я сыграю вам… гамму… «до мажор»! – объявила я и с решительным видом начала вспоминать, откуда играть, мысленно не получилось, пришлось себе подпевать, как в детстве: – До, ре, ми, фа, соль, ля, си…
На самой высокой и пронзительной ноте все и произошло. В чьем-то лорнете со звоном вылетело стекло, хрустальные бусы давешней сплетницы осыпались стеклянной крошкой (а говорила, бриллианты, врушка).
– До-о-о! – прозвучала последняя фальшивая нота. Зрительный зал с ужасом узрел, как по оконному стеклу прочертилась длинная кривая трещина. В гробовой тишине я встала и поклонилась ошеломленным зрителям:
– Благодарю за внимание, приберегите овации для следующей исполнительницы.
Мое выступление поистине имело парализующее действие. Даже когда мы с Картером вприпрыжку выскочили из гостиной, оттуда не доносилось ни звука.
– Богиня меня дери, чуть заикаться от страха не стал. А что было бы, начни ты играть «Собачий вальс»?
– Я не умею играть «Собачий вальс».
– Какое счастье! Я вызову тебя снести дядькин особняк, если когда-нибудь решусь его перестроить.
– Эй, вы двое! Стойте! – Не знаю, как быстро пришел в себя народ от выступления новой хозяйки поместья, но Уильям нас нагнал посреди холла и процедил едва слышно: – Что происходит?
– Ничего, – хором заявили мы с Картером.
– Тогда почему вы сбежали из гостиной так, как будто у вас на втором этаже спрятан труп?
Тут мы замялись и переглянулись. Подозреваю, нас выдали честные лица, ведь ни у Картера, ни у черной ведьмы честного выражения на лице не могло быть по определению.
– Да вы шутите… – изумленно протянул Уильям.
– Это была самозащита! – тут же заявила я.
– Тише вы! – цыкнул младший брат и обаятельно улыбнулся старухам, навострившим слуховые трубки. – Дамы?
На второй этаж мы поднялись втроем.
– Кто? – потребовал Уильям ответа, когда свидетелей не стало, а мы
