Плохая, Ира. Очень плохая.
— Может, позовем с собой мируара Шерро? — Я привстала на носочках, чтобы выглянуть из-за мируарского плеча и увидеть развалившегося в шезлонге Десмонда. — Он сегодня какой-то хмурый. Заодно, если девочки все-таки узнают, что нас вечером не было дома, скажем, что ужинали втроем.
Прищур его величества принял еще более гангстерский характер.
— Обойдемся без Десмонда.
— Но…
— У нас с тобой свидание, Ира, а не дружеские посиделки. Мирэль Тонэ, — поправился он и, закончив выносить мне приговор — вечер в королевском обществе, пошел валяться в соседнем с Десмондом шезлонге.
А я побежала к девочкам, купаться, охлаждаться и морально настраиваться на свидание.
До самого вечера Элоиз не подавала признаков жизни. Я даже подумывала заглянуть к ней и узнать, может, ей чего-нибудь нужно. Яда там или пистолета. Но увидев бодро марширующего к ней с подносом Жужжена, оставила ему роль доброго самаритянина, а сама отправилась укладывать спать близняшек.
Сегодня они ужинали в детской, потому что их величество не постеснялось соврать дочерям и сослаться на срочную работу.
— Вы такая нарядная, мирэль Тонэ, — проговорила Аделин, накрываясь одеяльцем и устраивая рядом с собой чебурона.
— Вы с мируаром Шерро пойдете на свидание? — заговорщицки предположила Кристин, а я мысленно порадовалась, что у близняшек такая богатая фантазия.
— Да вот, захотелось прогуляться, — сказала, разглаживая несуществующие складки на нежно-голубой юбке.
— Мы видели, как он на вас сегодня смотрел, — продолжила Аделин, а ее сестра подхватила:
— Вы ему нравитесь, мирэль Тонэ. Точно-точно.
Понятия не имею, как на меня смотрел Шерро, но спасибо ему за это. Девочки засыпали, уверенные, что их няня отправится дышать морским воздухом с дядей Десмондом, а их папа будет, как обычно, работать.
Но папа не работал, а дожидался меня на улице, прислонившись к черному блестящему боку автомобиля. Заметив меня, Демаре улыбнулся, и эта улыбка отозвалась во мне теплом, разлившемся по всему телу.
— Тебе очень идет это платье, — сказал он, распахивая передо мной дверцу машины.
— А тебе эта улыбка.
Платье мне и самой очень нравилось. Легкая летящая юбка, прозрачные рукава, затянутый кружевом лиф. В меру нарядно, в меру романтично.
Самое то для свидания с мужчиной из другого мира.
Мысленно обрушив себе на голову кокос, именуемый здесь асканом, и испытав укол совести, еще более острый, чем все предыдущие, я положила на колени сумочку и приготовилась к неловкому молчанию. Но его не было. Пока ехали в Ланси (на машине до городка было рукой подать), Фернан не смолкал ни на минуту. Рассказывал о себе и своей жизни, успешно воплощая план под кодовым названием: фальшивая мирэль Тонэ узнает поближе настоящего мируара Демаре.
Такой Демаре — не холодный, резкий и жесткий — мне нравился еще больше. И вот против такого Фернана у Иры Илларионовой просто не было шансов.
Еще у Иры Илларионовой не было шансов против местных пейзажей. Они меня покоряли и влюбляли в себя с первого взгляда. Почти как мужчина рядом. Впрочем, лучше лишний раз не думать об этом самом рядом мужчине.
Вечерний Ланси был прекрасен. Берег, светлой лентой протянувшийся по краю моря, сверкал и переливался огнями. Музыка, расслабляющая или зажигательная, лилась из ресторанов с роскошными террасами и небольших баров с навесами, сплетенными из живых растений. Она сливалась с шумом набегавших на берег волн, расстилавшихся по песку пенным кружевом. Вдалеке у пристани виднелись покачивающиеся на воде лодки, а за ними белели, возвышаясь, яхты, в том числе и «Красотка».
— Не боитесь, что в ресторане вас кто-нибудь узнает? Вас в моей компании.
Интересно, в Ланси водятся журналисты?
— Не боишься, Фернан, — поправил меня Демаре, прежде чем ответить на мой вопрос: — Нет, не боюсь. Но мы, Ира, не пойдем в ресторан. По ресторанам будем ходить в Мальмаре.
Будем. Ходить. В Мальмаре.
Будем…
Ма-мо-чки!
Похоже, его величество уже все решил и распланировал. И за меня, и за себя. Еще до того, как мы узнали друг друга поближе.
Оставив машину возле мощеной набережной, Фернан протянул мне руку, предлагая за нее ухватиться. Я покосилась на нее, как на змею, которая запросто могла ужалить (каждое его прикосновение обжигало и жалило), но потом поймала взгляд Алмазного короля, и наши локти переплелись, провоцируя очередное брожение мурашек по всему моему-чужому телу.
Вместо того чтобы прогуляться по набережной, мы спустились на пляж. Я стянула босоножки, его величество тоже разулся, закатав брючины и избавившись от белых в синюю полосочку носочков. Погрузив ноги в прогретый за день песок, я блаженно зажмурилась. Почувствовала, как Фернан снова подхватывает мою руку. Лаская, скользит по предплечью ладонью, и сердце в груди замирает, а потом начинает вытанцовывать.
И я чувствую небывалую легкость. Кажется, стоит ему отпустить меня, и взлечу к звездам.
— Расскажи о своем мире, — шепотом просит его величество.
— Он… — я на миг задумалась, — чем-то похож на Эону, хотя у нас нет магии. По крайней мере, раньше я так считала.
— Ты сказала, что была няней.
— Да, последние несколько лет работала в детском саду и собиралась работать и дальше.
Если бы меня не прокляли, или что там сделала эта Лиля.
— Скучаешь по своим воспитанникам?
Кивнула, грустно улыбнувшись:
— Скучаю не то слово.
Мы не спеша шли по пляжу, наслаждаясь вечерней свежестью. Легкий ветерок заставлял юбку льнуть к ногам, путался в волосах, бросая отдельные прядки мне в лицо, на губы, горевшие от предвкушения прикосновений других губ.
Даже боюсь представить, как они начнут пылать, когда эти самые прикосновения произойдут. Сомнительно, что его величество просто со мной поужинает и отвезет обратно в Голубую жемчужину.
— А еще, — вырвал меня Демаре из размышлений о наших с ним губах и о том, что ими и сколько можно делать, — у тебя в том мире еще кто-то был?
Был и есть. То есть, кажется, уже все-таки был. Жених. Которого я бессовестно предала и предаю сейчас, едва не мурлыча от удовольствия, когда он ласкает пальцами мое запястье, выводя на нем что-то непонятное, но такое приятное.
— Родители, — ответила осторожно.
Нет, я не буду рассказывать ему о Мише! Не буду и все тут! Потому что тогда сказочный вечер сразу перестанет быть сказкой, и совесть сожрет меня с потрохами.
К счастью, разговор о дорогих мне людях пришлось прервать: мы подошли к маленькому уютному бару с выставленными прямо на песке столиками. В цветных подсвечниках горели свечи, раскрашивая деревянные столешницы синим, розовым, фиолетовым светом. Чуть поодаль на сколоченной из досок сцене играли музыканты и пела девушка в длинном струящемся светлом платье.
Нам достался столик у самого края живого навеса, поближе к морю и подальше от бара.
— Для начала пиньяну, пожалуйста, — сказал Фернан приблизившемуся к нам лысоватому, упитанному и широко улыбающемуся мужчине.
— Будет сделано, мируар Демаре, — кивнул тот и поспешил обратно к бару, чтобы вскоре вернуться с меню и двумя половинками кокосов, асканами то есть, из которых торчали тонкие длинные трубочки.
— Спасибо, Жонсон.
Поставив на стол напитки, Жонсон отошел в сторону, чтобы дать нам время познакомиться с перечнем блюд.
— Красивое место, — сказала я, оглядываясь.
— А еще здесь отменно готовят. Здесь
