Мне захотелось запустить в нее соусницей, но что-то подсказывало, что это стратегически неверное решение, поэтому я вернулась к оладьям. То, что чуть не распилила тарелку на двое — так это побочный эффект, правда-правда. Не собиралась я так нажимать на нож.
Пока Фернан распоряжался на счет дополнительных приборов, Жизель щебетала на тему, как она счастлива наконец-то завтракать с семьей, а девочки наперебой расспрашивали, что ей снилось, и делились своими снами, я смотрела в тарелку. Возможно, это тоже было стратегически неверное решение, но стратегически верное ко мне пока не приходило. Выпихнуть недомамашу за дверь и окончательно стать для девочек врагом? Нет уж, увольте. А именно этого она и добивается — я читала это в коротких взглядах, которые случайно успевала на себе поймать.
— Что ж, я рада, что и мне наконец-то нашлось место за этим столом. — Жизель опустилась на стул с изяществом лани.
— Жизель.
— Да, Фернан? — Она посмотрела на него так, что мне захотелось запустить в нее уже не соусницей, а тяжелым графином. После чего еще добавить сверху половником.
— Мне казалось, мы с тобой уже все обсудили, — холодно произнес он.
— Мне тоже так казалось. — Жизель передернула плечами, нарезая оладьи. — Но видишь ли, меня совершенно не устраивает, что мне нет места в жизни моих детей, тогда как мирэль Тонэ — есть.
— Мамочка, это не так! — воскликнула Кристин.
— Мы очень-очень тебя любим! — взволнованно произнесла Аделин, заглядывая матери в лицо. — Правда!
— Я знаю, милая. — Жизель накрыла ее руку своей и добавила еще мягче: — Знаю.
— И я тоже. Ты знаешь? — Кристин так подалась вперед, что чуть не расплескала сок.
— Кристин! — Голос Фернана заставил вздрогнуть даже меня.
— Фернан, все в порядке, — я посмотрела на него. — Ничего страшного.
— Вы так думаете, мирэль Тонэ? — Жизель вздернула бровь.
— Жизель. — Вот теперь голосом Фернана можно было резать алмазы. — Если ты не прекратишь то, что начала, я попрошу тебя выйти из-за стола.
— Нет! — на сей раз вскрикнула Аделин.
— Если она уйдет, мы уйдем вместе с ней! — Кристин вскочила. — Как ты можешь такое говорить?!
— Прошу прощения, — я промокнула губы, поднялась из-за стола, и Фернан поднялся следом за мной.
— И… Селани, — произнес предупреждающе. Чужое имя сейчас царапнуло особенно остро.
Я понимала, что он не может называть меня иначе перед Жизель, и что он вообще ни в чем не виноват, но мне просто нужно было подышать воздухом. Который не отравлен присутствием этой… гм, женщины.
— Я ненадолго, — пообещала тихо. — Скоро вернусь.
И вышла раньше, чем Фернан успел меня удержать. Пробежала по коридору, по лестнице взлетела наверх, от души пнула ни в чем не повинную стену. Ненавижу, ненавижу, ненавижу Жизель! Ненавижу за то, что она делает с девочками, за то, что я не могу ничего с этим поделать… хотя по большому счету, за это надо ненавидеть уже себя. Глубоко вздохнула и направилась дальше по коридору.
Дыши, Ира, дыши глубже.
В практике йоги все держится на дыхании, и если идет чрезмерное напряжение, надо дышать, тогда все выравнивается и приходит спокойствие. Правда, сейчас все эти умные знания не спасали. Хотелось придушить Жизель, и вот после этого мне точно будет дышаться спокойно! Да, однозначно. И нет, я не кровожадная, я справедливая.
Хотя с соусом на великолепных волосах и косящими от удара половником глазами она тоже будет смотреться шикарно.
Не знаю, сколько так простояла, тщетно пытаясь успокоиться. Из оцепенения меня вывел странный звук.
С-с-с-с…
С-с-с-с-с.
Я не сразу поняла, откуда он идет. Как будто кто-то выдвигал ящики комода. Прислушавшись, решила, что звук доносится из комнаты Жизель. Сняв туфли, в лучших традициях шпионских фильмов по стеночке я поползла в нужную сторону. Дверь, кстати, была плотно прикрыта — тоже в лучших традициях шпионских фильмов. Помедлив, я осторожно стекла вниз, приникла к замочной скважине и… икнула.
То ли еда не туда пошла, то ли роющийся в нижнем белье мирэль Демаре Жужжен оказался последней каплей для моей истерзанной психики. Дворецкий что-то бормотал, разбрасывая в стороны кружевные бюстье, и судя по тому, как была перекошена его физиономия, к Жизель он испытывал не самые теплые чувства.
Наверное, я окончательно сошла с ума, потому что открыла дверь и шагнула в комнату.
Дворецкий подпрыгнул, схватился за сердце, и я уже грешным делом подумала, что сейчас ему опять придется вызывать врача, как после скелета, но нет. Он вперил в меня гневный взгляд и прошипел:
— Мирэль Тонэ! Вы что тут делаете?
— Встречный вопрос, — сказала я, сложив руки на груди. И добавила: — Но что бы вы ни делали, я с вами!
Жужжен недоверчиво на меня посмотрел, но в миг, когда страны-союзники уже готовы были заключить перемирие, в коридоре раздался стук каблуков и раздраженный голос Жизель:
— Я же тебе говорила, что…
Я сориентировалась первой: схватила Жужжена за плечо и затолкала в шкаф.
— Тут скелет! — раздался сдавленный шепот.
— А будет два! — прошипела я. — Если вы сейчас же не подвинетесь.
Дворецкий внял угрозе, и мы втиснулись в самый дальний угол гардеробной, поближе к скелету и друг к другу. Я захлопнула дверцу изнутри, и очень вовремя, потому что в комнату вошла Жизель.
И Зои.
Этиль Жужжен
Ему все это очень не нравилось.
Сначала не нравилась няня близняшек — в прошлом скандально известная актриса. Этиль считал, такой особе не место рядом с девочками, тем более в роли воспитательницы и наставницы. На ее счет он особо не беспокоился — был уверен, хозяин вышвырнет ее за порог в самое ближайшее время. И ведь вышвыривал же! Правда, очень быстро вернул обратно. И с тех пор Жужжен продолжал к ней приглядываться, надеясь поймать на лукавстве.
Но странное дело, за последние недели мирэль Тонэ очень изменилась. Стала… нормальной. То ли играла очередную роль (впрочем, о ее актерском таланте Этиль был невысокого мнения), то ли действительно привязалась к девочкам и искренне полюбила мируара.
Он даже начал к ней привыкать и почти перестал считать вселенским злом. Как же жестоко он ошибался! Вселенским злом была не няня близняшек, а их родная мать!
Этиля чуть удар не хватил, когда полиссары обнаружили в сейфе мируара дневник его пропавшей жены. И ладно бы это были простые записи, но нет! Эта мерз… коварная и беспринципная женщина оболгала и очернила его хозяина. Этиль присутствовал при аресте и своими глазами видел, что она там написала! Обвиняла мируара во внебрачных связях, хоть в прежние времена (еще до исчезновения своей вероломной супруги) он в сторону актрисы даже не смотрел. Из слов Жизель можно было сделать вывод, что Демаре — человек жестокий и бессердечный, вполне способный на похищение. А может даже и на убийство.
Собственной жены.
Жены, которая вдруг так внезапно вернулась.
И теперь Жужжену не нравилось совсем другое: то, как Жизель манипулировала собственными дочерьми. Ее следовало как можно скорее вывести на чистую воду. Пусть бы убиралась туда, где пропадала все это время, и оставила их в покое!
Этиль был уверен, Жизель кто-то помогает. Кто-то из домашних, кому стало известно о существовании дневника, и он тут же поспешил доложить об «улике» полиссарам. Оставалось неясным, каким образом эти лживые записи попали в сейф и почему мируар Демаре от них не избавился.
Кто-то подложил? Но только хозяин имел доступ к сейфу. Он и Жужжен.
На свой счет Этиль не сомневался: он бы никогда не предал мируара. И провалами в памяти не страдал, как и раздвоением личности. А значит, следовало присматриваться к горничным, следить за водителем. Он даже кухарку не сбрасывал со счетов! Хоть Анаис и служила в доме хозяина больше двадцати лет. Мирэль Тонэ тоже не выпускал из поля зрения. На всякий случай. Но вскоре кандидатура в подозреваемые
