Девочки этого не понимали или отказывались понимать. Они старались, старались изо всех сил, чтобы добиться ее расположения, ее внимания, и расстраивались, когда мать закрывалась в спальне или отправлялась на штурм очередного бутика. А особенно, когда плакала — конечно же, слезу она пускала только в присутствии близняшек, горько всхлипывала, демонстративно поднося к глазам платочек. После чего удалялась в свою комнату: якобы не хотела, чтобы ее видели плачущей.
В эти мгновения я чувствовала себя особенно отвратительно и хотела, чтобы эту Газель сожрала стая голодных фидруаров. Но у меня был только Реми, который слишком мал, а мирэль Демаре слишком ядовита для такого хорошего фидруарчика.
С Реми девочки по-прежнему играли, а вот со мной отказывались. Но даже если и соглашались, под грозным взглядом отца, то делали это с таким видом, словно для них это самая настоящая пытка.
Не знаю, догадывались ли они, что такое их отношение было самой настоящей пыткой для меня.
Я не сдавалась, снова и снова пыталась до них достучаться, объяснить, как сильно их люблю, но в лучшем случае наталкивалась на вежливые кивки, в худшем — ловила злые взгляды. Ни любимые десерты от Анаис, ни новые игрушки, ни прогулки с фидруаром были не способны смягчить их детские сердца. За несколько дней я так и не преуспела в попытках восстановить нашу дружбу и чувствовала, что уже близка к отчаянью, к тому, чтобы сдаться.
Как ни странно, наша затянувшаяся ссора с близняшками и концерты Жизель немного отвлекли меня от мыслей о таком важном и волнующем событии, как предстоящий обмен телами.
Я почти не вспоминала о грядущем ритуале. По крайней мере, до тех пор, пока однажды вечером Фернан не позвал меня в свой кабинет.
— Ее величество дала добро. Камень украсит диадему оперной дивы и станет нашим на один вечер, — раскуривая сигару, невозмутимо заявил он.
От его слов меня сначала бросило в холод, а потом в жар.
— Уверен, что получится его подменить?
Демаре кивнул, а я затаила дыхание и вся обратилась в слух.
— Кроме этого, я встречался с Тонэ. Она тоже готова и ждет не дождется обмена. Совсем скоро, Ира, ты станешь собой.
Собой. Я стану собой. Уже совсем скоро…
Но почему тогда мне хочется с криками бегать по потолку кабинета? Лучше — холла, там есть где разгуляться. Ну или признаться Фернану, что боюсь предстоящего обмена телами сильнее, чем конца света. Вот только что-то мне подсказывало: чтобы я не сходила с ума от страха, он может все отменить. А отменять нельзя. Ни за что! Точно не сейчас, когда в моей жизни и так сплошная неразбериха.
Но если я не могу признаться, что мне страшно до одури, то хотя бы могу разузнать подробности самого обряда.
Сцепив на коленях пальцы, я поинтересовалась:
— Что надо будет делать?
— В новолуние вы должны будете подняться на холм Расцвета и, удерживая Дардастанирский алмаз в соединенных руках, сфокусироваться каждая на своем теле. Когда луна на небе поблекнет, и первый луч восходящего солнца отразится в гранях алмаза, произойдет выплеск силы, которая ударит в каждую из вас. Проще говоря, магия кристалла выбьет тебя из чужого тела, и твоя родная оболочка подобно магниту притянет твою душу. То же самое произойдет с Селани.
— И это все? — недоверчиво переспросила я.
— Тебе мало? — приподнял бровь Демаре.
У меня вырвался смешок. Нервный.
— Я рассчитывала, как минимум, на чтение заклинаний и вождение хороводов на вершине холма.
— Когда есть магия камней, заклинания не нужны.
— Понятно.
Я обхватила себя руками. Потому что замерзла, а не потому, что внутри все мелко подрагивало и хотелось выть, как фидруар на луну. Интересно, фидруары воют на луну?
А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг это больно? Вдруг не получится?
— Ира, — позвал меня Фернан, возвращая сигару на край пепельницы, — я все время буду рядом. И если что-то пойдет не так, сумею это исправить.
— Правда? — севшим от волнения голосом переспросила я, поднялась и прижалась к его груди. Сейчас мне как никогда нужны были его объятия. А обнимая высокого, сильного и твердого как скала Алмазного короля, я сама становилась тверже и увереннее.
— Правда, — подтвердил он, целуя меня в висок.
И тут мне пришло в голову, что Иришку (то есть меня во мне!) он так не поцелует, поэтому я не сдержала еще один смешок.
— В чем дело? — подозрительно поинтересовался Фернан.
— Эм-м-м… ни в чем.
— Мирэль Илларионова, — прорычало его величество, сжав мой подбородок и заставляя смотреть глаза в глаза, — признайтесь, почему смеетесь!
— Подумала, что у нас большая разница в росте, и когда я стану собой, тебе будет неудобно меня целовать.
Теперь захохотал Фернан.
— С этим я как-нибудь разберусь!
А меня кольнула новая мысль.
— Ты ведь встречался с Селани. Значит… видел меня.
— Да, — кивнул его величество, все еще улыбаясь, — успел все рассмотреть.
— И как я тебе? — спросила как можно безразличнее.
— Красивая. Ира, ты самая красивая. В любом виде. Но, признаюсь, после путешествия в компании Элоиз, думал, что буду держаться от рыжих как можно дальше…
— Я не рыжая!
— Тогда это меняет дело.
Я прищурилась:
— Снова смеешься?
— Нет, — хмыкнул этот юморист. — Просто для меня это так же странно, как и для тебя.
— Понимаю, — вздохнула.
Но кажется, я начинала привыкать ко всем странностям, происходящим со мной в этом мире. Кто бы мог подумать, что я добровольно распрощаюсь с надеждой на возвращение домой и вообще стану планировать жизнь здесь.
Не представляю, что сейчас чувствуют мама и папа. Сейчас, когда я исчезла не только моя душа, но и мое тело. И Миша исчез. Не представляю, что они вообще думают… и как я буду с этим жить. Я ведь даже не спросила о них, потому что до сих пор не представляю, как это все отпустить. Как принять то, что мы больше никогда не увидимся, а они никогда не узнают о том, где я.
— Ира, мне кажется, или ты снова что-то себе надумала? — грозно поинтересовался Алмазный король.
Грозно и в то же время так внимательно, что мне еще больше захотелось шмыгнуть носом. Вместо этого я глубоко вздохнула испросила:
— Фернан, а что мы будем делать после?
— После?
— Ну если все получится, и я стану собой? У меня ведь не будет эонского гражданства, к тому же, у вас не сильно любят пришельцев…
— У нас, — поправил он меня. — Теперь это твой дом и твой мир. И твой я, Ира.
От этих слов бегать по потолку расхотелось, а вот воспарить туда и даже выше — вполне. Потому что чувство любви и всепоглощающей нежности окрыляли.
— К тому же давай решать проблемы по мере их поступления, — продолжил Фернан. — А в ближайшем будущем у нас благотворительный вечер и ритуал на холме Расцвета.
Да уж, еще и этот вечер.
— Мне обязательно на нем быть? Или я могу, как Селани, сразу отправиться на холм?
— Тонэ тоже будет на приеме, — поморщился Алмазный король.
— Ты пригласил ее?
— Их. С Соколовым.
Ого! Даже Миша будет? Тогда точно придется идти. Чтобы они с Фернаном друг друга не поубивали.
— Это была небольшая услуга, — недовольно добавил Демаре. — Плюс мы сошлись во мнениях, что так будет проще, раз мы в одной лодке, то должны действовать заодно.
— Она поставила тебе условие? — раскусила я план актрисы. — Как похоже на Селани!
— Это мое решение, — проворчало его величество, и на этот раз я сдержала улыбку.
— Зная Селани,
