— Нет?
Совершенно невыносимый мужчина! Ему предстоит судебное разбирательство, пять лет таэрран, а он лапает меня. Но хуже всего, что я становлюсь такой же и совсем не против продолжить прямо сейчас.
— Нет! — решительно сказала я, выкладывая на стол начинку для тостов.
— Значит, нет? — Меня обняли со спины.
— Нет. Точно нет.
— Точно. — От короткого укуса в шею меня бросило в жар. Скользнувшие под майку ладони Гроу накрыли грудь, и меня повело от желания податься назад, вжимаясь в него всем телом.
— Слушай! — Я вытащила режиссерские руки из-под майки и обернулась к нему. — Я все понимаю, но я так не могу.
— Так — это как?
Не удержавшись, ударила его ладонями по груди.
— Джерман!
— Мм… Меня назвали по имени…
Нет, с ним решительно невозможно разговаривать.
— Джерман, я еду с тобой.
Это я выдохнула так быстро, как только могла, и кажется, оно сработало. Потому что Гроу меня хоть и не отпустил, но внимательно вгляделся в лицо. Я чувствовала, как ровно и гулко бьется под ладонью его сердце, и это создавало некий диссонанс, потому что мое колотилось, как сумасшедшее.
— Я буду выступать на Совете, — быстро добавила я, чтобы уж наверняка. — И просить о том, чтобы твое наказание отменили.
Вот теперь ладони Гроу на моей талии стали каменными. И чешуя бы с ними, с ладонями, но взгляд тоже стал темным и тяжелым.
— Что, прости, ты будешь делать, Танни?
— Выступать, — повторила я. — На Совете.
Он меня отпустил. Отступил на несколько шагов, пристально глядя в лицо, только крылья носа чуть подрагивали.
— Слушай, я знаю, что…
— Нет, — перебил Гроу и, резко развернувшись, направился к холодильнику. Зачем непонятно, потому что я и так оттуда все вытащила.
— Джерман…
— Нет, Танни. Ты со мной не едешь.
— А тебе не кажется, что не стоит решать за меня?
— Кажется. — Он обернулся, сложив руки на груди. — Но ты за меня уже все решила.
— Я не решила! — выдохнула я.
— Правда? И твое заявление «я еду с тобой, я буду выступать на Совете» в настоящем времени, разумеется, ни разу не решение?
Я глубоко вздохнула. Очень глубоко, потому что водное пламя, надежно запертое в глубине темных глаз, сейчас искорками отзывалось во мне. Каким-то непонятным образом я чувствовала его приближение, но ссориться сейчас не хотела. Сейчас не время, и вообще.
— Я сказала тебе, что еду, — заметила я.
— Что логично, потому что во флайсе тебе лететь надо было со мной и через телепорт идти тоже.
— Необязательно. Я могу полететь с вальцгардами и пройти отдельным телепортом.
— О да, Танни. Вполне. — В голосе его сочился сарказм. — Странно, что ты не поступила именно так, потому что ты точная копия своей сестры.
Вот теперь пламя взметнулось уже во мне.
— Может, уже хватит сравнивать меня с ней?! Или тебя так на ней переклинило, что ты ищешь во мне ее?!
Гроу посмотрел на меня так, что я подавила желание отступить. Просто со всем согласиться, свести этот конфликт до уровня плинтуса и просто забыть о том, что он был. Потому что (это я сейчас осознала со всей ясностью) я не хочу с ним ссориться не из-за того, что сегодня тяжелый день. Я вообще не хочу с ним ссориться, я хочу с ним быть. Столько долгих дней, сколько у нас есть.
— Слушай. — Я подняла руки. — Я была не права. Я очень хотела тебе сказать, сказать заранее, но случилась задница с Ильеррской, а потом…
— Что — потом?!
— Потом я боялась! — выкрикнула я. — Вот этого вот! Потому что великим режиссерам ни от кого не нужна помощь, а я не хотела с тобой ссориться, Джерман. Но сейчас ты не великий режиссер, не выпускник Академии искусств, ты мой мужчина, которого я хочу защитить! Неужели это тебе не понятно?
Гроу вытащил из кофемашины чашку и сунул мне в руки.
— Это было вроде «на, только заткнись»?
— Нет, это было вроде «кофе почти остыл». — Он сел на стул и взглядом указал на соседний. — Я не хочу, чтобы ты со мной ехала, Танни…
— Но…
— Дослушай. За свои поступки каждый должен нести ответственность.
— Это ты сейчас о том, что спас меня от Мелоры?!
— Ты будешь меня слушать или нет?
Справедливо рассудив, что лучше слушается с набитым ртом, я сунула в этот самый рот листок зелени, потом кусочек хрустящего хлеба, потом ветчину. В общем, получился почти готовый тост, только частями.
— За то, что я сделал с Мирис.
— Мифис не пофтрадала.
Не, тосты не помогают. На этой оптимистичной мысли я залила в себя еще и кофе.
— Мирис не пострадала, но я не имел права вламываться в ее сознание. Особенно после того, что сделала Мелора. После ментального допроса.
Я проглотила все, что в себя запихала, и оно камнем упало в желудок.
— То есть ты вот весь такой правильный и считаешь, что…
— Я не весь такой правильный! — прорычал Гроу. — Я поступил так, как поступил, но я не считаю, что это должно пройти мимо. Потому что если каждый из нас начнет вламываться в сознание человека, а к нам будут проявлять снисхождение, очень скоро в мире станет гораздо больше Мелор.
— Ты не каждый, — сдавленно прошептала я. — Ты мне жизнь спас. Дважды.
— И это логично, что ты хочешь избавить меня от таэрран. Но я этого не хочу, Танни. Я уже несколько раз об этом тебе говорил.
— А еще ты говорил, что таэрран — это пережиток прошлого и что в Ферверне его нет. Говорил, что хочешь вернуться к драконам. — Я сцепила руки на коленях. — Ты столько всего говорил, Джерман, в частности, о том, что политика не сочетается с шоу-бизнесом. Знаешь, по-моему, тебе просто страшно. Страшно, потому что ты действительно в шаге от того, от
