— Мне нужно попасть внутрь, — сказала Асената, пристально глядя на башенку собора.
«Даже мне такой трюк дастся нелегко, но я попробую, если ты вежливо попросишь!»
— Зачем ты убила ее? — вдруг спросила Гиад, представив себе лицо Сангхаты.
«А почему бы и нет? — отозвалась двойняшка, увидев мысленный образ. В ее тоне звучало искреннее удивление. — Эта тупица обрезала нам крылья, затушила наше пламя!»
Асената уже не слушала ее. На улицу внизу вступила процессия чумных упырей, шагающих в направлении собора. Возглавлял ее увитый мышцами нагой гигант с повязкой на глазах. Гиад с уверенностью узнала в нем Слепого Дозорного шпиля Вигиланс, но под мифической оболочкой скрывался человек, вид которого вызвал у женщины щемящую боль.
— Фейзт, — выдохнула она.
«Ты подвела его, сестра», — поддразнила Милосердие, тоже узнавшая Толанда.
— Да, — призналась Асената, вспомнив, как сержант молил ее о смерти. — Боюсь, что так.
Впрочем, подвела она не только Фейзта. За великаном маршировала свита из нескладных одноглазых монстров, чья плоть свободно висела на костях. Среди них Гиад разглядела мертвеца в грязной черной шинели и фуражке с высокой тульей. Он тоже ковылял, шаркая ногами, но каким–то образом держал спину прямо, что придавало его облику оттенок благородства.
Комиссар Лемарш.
Асенату поразило, как сильно опечалила ее судьба Ичукву. Скорбь сменилась ужасом, стоило сестре осознать, что другие чудовища одеты в больничные пижамы.
«Выходит, напрасно ты так долго их латала и потакала им», — высказалась Милосердие.
— Нет, — мрачно ответила Гиад. — Ты ошибаешься. Ничто не совершается без цели.
II
Иона стремительно влетел в кромешный ад оглушительного света и ослепительного рева: все его чувства перепутались в нечто абсурдное, сбросив оковы реальности. Проносясь между титанических обручей, которые вращались вокруг него, словно изогнутые клинки, он чувствовал запах воздушного потока и ощущал вкус аномалий, выплетаемых из пустоты движениями колец. Тайт увидел горько–сладкие противоречия, которые громогласно молили о существовании, — и услышал, как они развертываются обратно в неестественно яркое забвение. Какофония отзывалась в крови Ионы, побуждая ее полыхнуть и поменять плоть хозяина ради новых возможностей и способностей. Неверно истолкованные иллюзии мелькали рядом с Тайтом, хихикая и стеная. Колеблясь подобно маятнику между бытием и небытием, они мыслили и становились немыслимыми, чтобы освободить место для новых, и новых, и…
Калейдоскоп бреда резко оборвался. Все закончилось в тот самый безупречено выверенный миг, когда Иона занес ногу над порогом безумия. Грохот механизмов постепенно ослаб, как и поток впечатлений. Как только ошеломленное сознание Тайта оправилось, он попытался разобраться в том, что окружало его, хотя здравый смысл и восстал против такой идеи.
Иона стоял на краю исполинского кристаллического диска с серебряными прожилками, который висел в пустоте, медленно поворачиваясь в горизонтальной плоскости. Далеко за пределами круглой площадки вертелись громадные концентрические обручи из металла, пересекавшие горизонт. Тайт отчетливо различал только три ближайших к нему кольца, но знал, что всего их девять, поскольку однажды уже видел модель этого устройства.
«Даже уменьшенная, бесконечность охватывает все», — сказал его злейший враг в Истерзанном Святилище, когда Иона зачарованно смотрел на копию механизма. Хотя недруг говорил правду, это не подготовило Тайта к столкновению с неуменьшенной машиной. Увидеть ее значило понять, насколько мизерны и тщетны любые человеческие деяния. Возможно, планетарий Последней Свечи послужил семенем, из которого взросло адское устройство, но Иона сомневался, что адепты секты узнали бы свое творение в нынешнем виде.
«Я упал сквозь них», — понял Тайт, рассматривая вращающиеся обручи. Несомненно, вероятность того, что человек может проскользнуть через кольца, не расплющившись об одно из них, стремилась к нулю. Иону не удивило, что он избежал такой участи. Его вело предназначение.
— Сестра Женевьева! — крикнул Тайт, после того как оглядел кристаллическую платформу и никого не отыскал. Очевидно, машина отвергла целестинку. — Прости, сестра. Мне следовало прийти сюда одному.
Площадка оказалась совершенно гладкой, за исключением тонкого шипа, который вытягивался над ее центром и состоял из того же кристалла, что и поверхность. Вокруг него обращались девять больших призм. Плывя по воздуху, они испускали разноцветные лучи в небо, скованное движущейся клеткой.
— Где ты, Ведас? — вызывающе произнес Иона, направляясь к шипу. — К чему тянуть? — Выхватив том из–под одежды, Тайт воздел его, будто священное писание. — Я принес твою книгу!
Платформа замерцала — прожилки в ней вспыхнули сине–фиолетовым светом. Сияние словно бы сдернуло завесу с мира, показав Ионе, что он здесь не один. Ближе к центру стояли на коленях сотни людей, опоясавшие шпиль девятью сужающимися концентрическими кругами. Обратив лица вверх, незнакомцы держались с соседями за вытянутые руки.
— Книга твоя, — нараспев произнесла толпа, но слова хоровой речи донеслись не по воздуху, а через толщу кристалла. — Так было всегда. — Голоса принадлежали мужчинам и женщинам, молодым и старым, однако звучали они одинаково равнодушно. Тайт не сомневался, чей разум управляет ими. — Своими глазами, рукой и всем сердцем, — продолжили создания, — ты соткал твой мир из твоих слов, Зеркальный Странник.
Застыв, Иона присмотрелся к ним. С такого расстояния он не мог разглядеть существ как следует, но их неподвижность казалась нечеловеческой.
— Ты обманул меня! — рявкнул Тайт.
— Я ответил тебе, — отозвалась паства. — Дал тебе то, в чем ты нуждался.
— Я просто хотел, чтобы мне заплатили, порченый ты ублюдок! — Иона бросился вперед. Гнев вспыхнул в нем так неистово, что испугал самого Тайта. — Я просто хотел свалить с моей удушенной ночью планеты!
— Неважно. Душу подпитывает то, что тебе нужно, а не то, чего ты хочешь.
— Не смей решать за меня, черт подери!
— Я говорю лишь о том, что вижу, — настаивал хор. — Точно как ты, когда творил слова кровью, пером и духом, друг мой.
— Мы не друзья!
— И все же я твой друг, Иона Тайт, ибо мы разделили одно мытарство. Самые крепкие узы куются в страдании, особенно если принять его добровольно.
— Я ни о чем из этого не просил!
— Но ты спросил: «Почему?»
— Что? — Иона сдвинул брови. Его ярость отступила, застигнутая врасплох.
— Почему? — повторил хор. — Почему погиб твой мир? Почему так вышло с твоей сестрой? Тебе нужно было разобраться в Хаосе, Иона Тайт. Я дал тебе орудия и стойкость, необходимые для попытки.
Подойдя к первому кольцу молельщиков,
