Вот он снова начал подниматься из низины. По мере подъема по склону деревья и подлесок редели и становилось светлее, а странный шум делался все громче. Когда глаза уже были выше верхней кромки возвышенности, на которую всходил, Лежащий Зубр увидел между стволами деревьев такое зрелище, какого еще не видывал, и, увидев которое, застыл на месте, пораженный. Нет, он был даже не поражен - он был потрясен увиденным: не охватное для взгляда, голубое, синее пространство открылось ему. Он внутренне ахнул и воскликнул мысленно: "Что это?! Так это же... это же Большая вода! Это же и есть Большая вода!" Он сделал еще несколько шагов и окончательно взошел на крутой высокий берег моря. Перед ним действительно расстилалось море, уходящее к горизонту. "А где же другой берег? Другого берега нет! - поразился охотник. - Значит..., значит, здесь конец мира? Да, здесь конец мира.... А там дальше все вода, вода... Как много воды!" Потом он подумал с радостным волнением: "Лежащий Зубр дошел, дошел до Большой воды. Все-таки дошел!" Он глядел с волнением на необъятную синюю равнину, на которой словно вспыхивали, появляясь, белые пенные гребни волн. Он с удивлением смотрел как рождаются волны. Никогда он не видел таких больших волн. Он догадался, что странный звук производят именно они, производят своим неустанным движением. У него под ногами глухо рокотал прибой. Теперь этот звук не вызывал тревогу в душе, а, напротив, действовал успокаивающе. Продолжая поражаться, восхищаться зрелищем грандиозной стихии, человек смотрел вправо, смотрел влево и видел бесчисленные ряды синих волн, набегающие на скалистый берег, вдоль которого шла бесконечная изломанная белая линия пены. Справа эта линия в шагах пятистах отсюда прерывалась за скалой и вновь появлялась приблизительно через такое же расстояние. Лежащий Зубр знал, что где ее нет, там вливается в Большую воду Большая река. Дельту реки загораживало от взгляда нагромождение скал.
Лежащий Зубр спустился к морю. Вошел по колено в воду, принимая холодные, бодрящие толчки набегающих волн. Взял в ладони воду, хотел напиться, но сплюнул с отвращением, испуганно, пораженный неожиданным горько-соленым вкусом.
Долго глядел с восхищением на бескрайнюю, мерно шумящую водную пустыню. И вид ее действовал умиротворяюще. Лежащему Зубру море представлялось живым сверхгигантским существом, казалось, что оно, это существо, не враждебно, а благородно-снисходительно к человеку в своей непостижимой богатырской мощи. Впечатление было настолько сильным, что он на некоторое время даже забыл об опасности нападения хищников, о чем в продолжение своего долгого одинокого пути привык помнить постоянно.
Потом шел по отмели и, чувствуя легкие ласковые прикосновения набегающих и ослабевающих у его ног волн, думал, что сегодня, наверное, произошло самое удивительное событие в его жизни - встреча с морем, что соплеменники вряд ли поверят его рассказу об увиденном сейчас. Ему по-прежнему не верилось, что удалось дойти до Большой воды. Он шел сюда много дней, едва не погиб в борьбе с хищниками. Но все-таки дошел!
Читатель, наверное, догадался, что мы описываем путешествие Лежащего Зубра, предшествовавшее началу нашего повествования, путешествие, из которого он вернулся с Большелобой. Это необходимо описать, чтобы прояснить многое в нашем рассказе.
При определении маршрута у него было только два ориентира - Большая река и Большая вода. До Большой реки шел девять дней, а потом шел вдоль ее берега до сюда столько дней, сколько сосчитать не умел. Конечно, если бы не приходилось много охотиться по пути, чтобы прокормиться, дошел бы гораздо быстрее.
Он знал, что здесь должно жить одно племя. Чтобы найти его и отправился в такой дальний путь. Но была и другая, еще более важная задача... Однако где оно, то племя?! Пока он не заметил ничего, что напоминало бы о близком присутствии людей.
Пять дней ушло у Лежащего Зубра на то, чтобы хорошо обследовать всю
здешнюю прибрежную горную местность. Но он не только не нашел людей, но и пещеры, пригодной для проживания человека. Путешественник сообразил, что надо искать на территории, прилегающей к побережью. Но там не было гор, а, значит, и пещер. Это не смущало Лежащего Зубра, потому что он знал, что есть племена, которые живут не в пещерах, а в селениях из шалашей, даже зимою, покрывая их шкурами. Ведь и люди племени Горного барса в своих дальних охотничьих походах порой строили такие простейшие жилища. Умный неандерталец, каким был, как мы знаем, Лежащий Зубр, понял и то, что здешнее племя могло поселиться не близ моря хотя бы потому, что желало, чтобы его со всех сторон окружали охотничьи угодья: он знал, что охотники любят чередовать направления, в которые отправляются для охоты, и любят, чтобы этих направлений имелось больше.
Путешественник двинулся вглубь равнины. Только на шестой день блужданий по ее полянам и перелескам он наконец увидел явный признак обитания человека - дым костра. Это был легкий серый дымок, который поднимался над верхушками деревьев. Лежащий Зубр остановился, испытав двойственное чувство. Конечно, он был рад, что нашел наконец племя, до которого с таким трудом добирался. В то же время усилилась тревога в душе, вызванная опасением, что иноплеменники встретят его враждебно и убьют. В самом деле, не слишком ли легкомысленно он надеялся, что к нему отнесутся по-другому? Разве он не знал, что все племена воспринимают чужаков, в первую очередь, как врагов и, как возможную, очень желанную пищу. Лежащий Зубр не раз на охоте доказал, что не является трусом. Тем не менее по-настоящему храбрым никогда не был. Действовал решительно он только тогда, когда понимал, что иначе действовать нельзя. Он был достаточно разумен, чтобы не подвергать себя, когда возможно, слишком большому риску. Поэтому сейчас изменил свой план. Если до этого собирался явиться открыто в чужое племя и стараться убедить его в своих мирных намерениях, надеясь вызвать такое же отношение к себе, то сейчас решил незаметно подкрасться к стойбищу и, скрываясь в зарослях, наблюдать за здешними людьми с целью узнать то, что хотел узнать.
Весь путь Лежащий Зубр шел совершенно обнаженный. Однако он не расставался со своей набедренной повязкой из шкуры животного: когда ночевал на развилке дерева, а это делать приходилось часто, подкладывал под себя, чтобы сидеть было не жестко, а когда спал на земле, то подкладывал свернутой под голову. Когда шкура эта не нужна была для подобных целей,
