Оглушительный шум водопада исчез, отрезанный сомкнувшейся над головой водой, и перешел в умиротворяющее бульканье. Которое по мере опускания становилось глуше и глуше. А вскоре совсем сошло на нет. Артем плавно погружался вниз в звенящей тишине.
Последняя мысль, вспышкой озарившая затухающее сознание, была такова: «Мечтал, болван, полюбоваться большим горным водопадом и сунуть руку под мощный поток. Полюбовался, блин. Сунул. Теперь вот расплачивайся за дурацкие фантазии». В какой-то момент затянувшегося погружения – крохотное озеро оказалось на диво глубоким – мозг тонущего человека впал в состояние анабиоза…
…Очнулся Артем уже на дне водоема, от нестерпимого жара, вдруг охватившего тело. Окружающее безмолвие наполнилось протяжным завыванием ветра, и слепое лицо как будто обдало жаром вперемешку с песком.
«Откуда взялся ветер на глубине?» – задался вопросом оживающий мозг. Застилающая глаза кровавая пелена рассеялась, явив взору бесконечную череду песчаных барханов. Очередной переход состоялся, и скитальца затянуло в следующую серию «кино» – про пустыню.
Окружающий жар растопил сковавшие легкие тиски спазма, и уже через несколько секунд пребывания здесь Артем смог сделать судорожный вздох. Эта маленькая победа далась тяжелой ценой. Он зашелся в болезненном приступе сухого лающего кашля. На губах выступила кровь, испачкав спасающий от мелкой пыли лицевой платок россыпью мелких алых пятен.
Оглядев себя, Артем обнаружил тонкие белые шаровары, длинный, до пят, просторный белый балахон и плотно прилегающие к ногам мягкие тапочки. На ощупь определил, что на голове громоздится пышный тюрбан. Лицо скрывал натянутый до глаз белый платок.
Он так продрог во время предыдущей «экскурсии», что продолжал еще с добрую минуту дрожать под злым пустынным солнцем. Тонкая ткань одежды служила слабой защитой от раскаленного песка, кожа лежащего человека запылала огнем, в то время как нутро продолжал сковывать лютый холод. Казалось, ничто уже не сможет растопить лед, просочившийся в самые потаенные уголки тела. Но огромная песчаная жаровня постепенно топила оковы ледяного плена, и застывший, как мороженое, человек стал таять и оживать.
Только спустя минуту прокаливания на солнцепеке нутро худо-бедно оттаяло. Сковавшие тело болезненные спазмы ослабили хватку. Ощутив, что снова может двигаться, Артем, кряхтя и постанывая, как столетний старик, перекатился на бок и, упершись в песок обожженными ладонями, смог сесть. Переведя дух, Артем продолжил подъем. С поджарившегося зада переместился на колени, с них перевалился на корточки и медленно распрямился. Как пьяный, раскачиваясь на дрожащих ногах, он вновь осмотрелся.
В окружающем однообразии не добавилось новизны. На север, юг, восток и запад тянулись нескончаемые вереницы похожих друг на дружку, как близнецы-братья, песчаных барханов. Сам Артем волею случая оказался на гребне самого высокого и получил возможность в полной мере насладиться величественным видом бескрайней пустыни. Сбывалась еще одна его давняя мечта: стоять на гребне высокого бархана и любоваться бескрайними дюнами.
От выгоревшего на солнце белесого песка глаза быстро устали и заслезились. Прогрев организма благополучно подходил к концу, приступы озноба и судорог, поначалу терзавшие нутро непрестанно, теперь накатывали все реже и реже. От окружающей духоты и сухости очень захотелось пить, но ни одного оазиса в пределах видимости не наблюдалось.
С появлением жажды эйфория от вида пустыни быстро сошла на нет. Как-то сразу здесь стало слишком сухо, пыльно и противно. Захотелось сменить обстановку. Полупрозрачный экран не замедлил явиться по первому зову «зрителя».
Игнорируя гигантское изображение опостылевшей пустыни в центре, взор Артема устремился к маленьким картинкам по краям. Разобрать, что на них изображено, на фоне белизны залежей песка было невозможно, но так даже интереснее. Он сфокусировал внимание на очередной непонятной малявке.
И реакция не заставила ждать. Призрачный экран медленно растворился в воздухе. А на севере небо над пустыней заволокли тяжелые черные тучи.
Зловещая чернота стала быстро надвигаться на Артема. По мере ее приближения многократно усилился ветер, подхваченные им песчинки превратились в больно жалящие иголки. Эти первые толкающие в спину порывы были лишь жалкими цветочками, предвестниками грозной песчаной бури, в которой отбившемуся от каравана одиночке среди бескрайних песков не было спасения.
– Эй, я этого не заказывал! – невольно вырвалось из уст до смерти перепугавшегося Артема.
Очередной порыв ветра щедро сыпанул песком в глаза и едва не сбил с ног. Артем, прикрыв лицо рукавом балахона, присел на корточки…
И в ту же секунду злобно завывающий ветер стих. Артем торопливо протер глаза рукавом, с облегчением ощущая, как преображается легкая хлопчатая ткань балахона в какую-то непонятную мягкую скользкую синтетику. Вместе с песком из глаз с лица стерся ставший ненужным платок. Он снова не увидел момента перехода, лишь ощутил.
На открытые кисти безо всякого ветра продолжал сыпаться песок. Но отчего-то холодный. Разлепив вычищенные глаза, Артем увидел припорошенный снегом широкий пологий горный склон. Он сидел на самой его верхотуре. А с затянутого серыми тучами неба густо сыпалась снежная крупа.
Вместе с преображением окружающего пейзажа привычно изменилась, подстраиваясь под новые реалии, и одежда. Артем обнаружил на себе теплый зимний комбинезон, лыжные ботинки и шерстяную вязаную шапку. Рядом, в шаге, лежали непривычно широкие и длинные лыжи, слегка изогнутые по центру палки, широкие лыжные очки и толстые теплые перчатки.
Вокруг приютившего Артема склона сквозь пелену снегопада вдали смутно угадывались очертания величественных горных вершин. Голубовато-серые с островерхими снежными шапками горы, строгой, монументальной красотой олицетворяли спокойствие и вечность. Глядя на них, человек невольно забывал о суетных, сиюминутных желаниях и потребностях, его грандиозные планы казались такой мелочью на фоне вечных гор. Только в горах можно было так запросто прикоснуться к вечности. Просто смотреть вдаль на бесконечную череду склонов и пиков, слушать тишину и никуда не спешить.
Сеанс релаксации после пережитых приключений оказался очень кстати. Хоть и продлился не долго. Артем вспомнил о лыжах, и окружающие красоты отошли на второй план. Очередная фантазия вот-вот должна была воплотиться в жизнь. Сгорая от нетерпения, он подтянул к себе лыжную амуницию. Без труда разобравшись с секретом простенькой защелки, закрепил на лыжах ботинки. И, поднявшись с корточек, быстренько натянул на лицо очки, надел перчатки и сунул руки в лямки лыжных палок.
Экипировавшись, Артем решительно толкнулся палками, а для большего ускорения попытался еще, как коньком ото льда, оттолкнуться от снега лыжей. Но фокус, прекрасно выходивший с обычными беговыми лыжами, на сей раз едва не закончился падением. Огромная лыжа оказалась чересчур тяжела и неуклюжа, развернутая под углом, она захлестнула напарницу, и вместо того, чтобы придать ускорение скольжению, наоборот, резко его тормознула. Тело Артема по инерции бросило вперед, пристегнутые к сцепившимся лыжам ботинки дернуло назад. Потеряв равновесие, он буквально повис на хрупких палках,
