— Действуйте, адмирал, — распорядился я, хотя в этом не было ровным счётом никакой необходимости, Иволгин и так действовал, как это было необходимо в сложившихся обстоятельствах, но формальность должна быть соблюдена, иначе какой я, к лешему, командир.
Отключив связь, я присел и глубоко задумался. Это была, без всяких сомнений, хорошо продуманная и спланированная операция, правда реализация её захромала в самом начале, слишком мои бойцы хорошо себя в бою показали, и атакующим не удалось осуществить задуманное, но ещё не вечер, как говорится. Всё зависло в точке неопределённости, куда качнут весы, тот в конечном итоге и одержит верх.
Неожиданно в дверь настойчиво постучали кулаком, и послышался взволнованный возглас начальника моей личной охраны:
— Командир, открывай, у нас большие проблемы!
Мысленно дав команду, я открыл замок, и в кабинет ворвался Енот. Остановившись в паре шагов от меня, охрипшим голосом он заговорил:
— Командир, дворец окружают порядка двух тысяч хорошо вооружённых бойцов в сопровождении трёх десятков штурмовых роботов и восьми единиц самоходной артиллерии. Отступить нет никакой возможности, разве что через туннель, ведущий в королевские тюремные казематы, но думается мне, те, кто затеял эту атаку, о нём прекрасно осведомлены и подготовили засаду.
Глубоко вздохнув и размяв шею, я спокойно произнёс:
— Значит, принимаем бой, и будь что будет. Возможно, он будет последним, но мы уйдём несломленными с гордо поднятой головой, и нас запомнят надолго как сильных воинов.
— Я с тобой до самого конца, командир, — без всякой неуместной напыщенности и пафоса отозвался Енот, прикладывая правую раскрытую ладонь к сердцу.
— К бою, и да прибудут с нами святые стихии, — выдохнул я в ответ и стал надевать боевое снаряжение. После того как в него облачился, зарядил штурмовой лучемёт и вместе с начальником своей личной охраны покинул кабинет, особо даже не рассчитывая вернуться, слишком уж нападающих было много, а ждать помощи не приходится, оставалось только надеяться на себя и боевых товарищей.
Пройдя через коридоры и подойдя к окну, я посмотрел на окружающую площадь и, достав бинокль, стал внимательно наблюдать за противником. Действовали они достаточно слаженно, подготавливаясь к решительной атаке, хотя на саму площадь не заходили. Шевронов или каких-либо знаков отличия и принадлежности у них не было, за исключением тактических жёлтых лент на обеих руках для идентификации в бою свой-чужой.
— Что думаешь, Енот?
Помолчав несколько мгновений, он, продолжая наблюдать за действиями противника, стал обстоятельно отвечать:
— Это наёмники, скорей всего не из местных, какая-нибудь частная военная компания или даже корпорация. План операции продуман практически без огрехов, просто не рассчитывали встретиться с таким сильным противником, как мы, а для местного воинства этого хватило бы с избытком. Примерно через десять минут завершат свои приготовления и начнут расстреливать замок из самоходной артиллерии, а затем под её прикрытием пустят в атаку штурмовых роботов, и только тогда пойдёт пехота. В общем, стандартная, без всяких изысков схема атаки, но нам и этого за глаза хватит.
— Сколько нас?
— Наших сто десять человек, тридцать два полицейских, остальные двести сорок три — гражданские. Они скорее пушечное мясо, но какое-то количество нападающих на себя непременно отвлекут. В общем, кот наплакал, но мы ещё поборемся и покажем им, что такое настоящее боевое ферсианское подполье в реальном бою, — ответил Енот и решительно потребовал: — Командир, отсюда надо немедленно уходить вглубь, так как по этому этажу арта в первую очередь отработает.
— Пошли, — согласился я без всякого начальственного выпендрежа, — теперь ты командуешь обороной, а я тебе всецело подчиняюсь, так как каждый делать должен то, что он умеет лучше всего, так сказать, на благо общего дела. Рассчитывай на меня как на рядового бойца, хотя мы сейчас все рядовые, невзирая на наши звания и должности. Мы все в одной лодке, или все выгребем, или все до одного погибнем, иного не дано, так как на пощаду рассчитывать глупо.
Шагая следом за Енотом, я вдруг поймал себя на мысли, а действительно, какое наше общее дело и что оно собой представляет? Ответ, казалось бы, на такой простой вопрос что-то не вырисовывался. Одно дело, организация ферсианского подполья против оккупантов, и совсем иное — то, что мы делаем сейчас. Нет у нас чётко сформулированной идеологической платформы, ясной и понятной для большинства, и в этом наша ущербность, от которой надо как можно скорее избавляться. Пока мы спаяны совместным прошлым и оно нас всех держит вместе, но как только это прошлое растает под воздействием внешних факторов, таких, как значительное пополнение, из числа местных и противоречий шкурных интересов, оно, это самое единство, рассыплется как карточный домик. Эх, кто бы подсказал, что ли, что-нибудь толковое, а то у меня уже от этих философских мыслей шарики за ролики начинают заходить, того и гляди крыша плавненько поедет.
Не успел я додумать свою мысль, как за нашими спинами сильно громыхнуло, начался обстрел точно с того самого места, где мы были и вели наблюдение за действиями противника, а затем взрывы слились в один, заработали все восемь артиллерийских самоходок, и уже стало не до философствований. Не то время было и не то место, тут бы выжить и, если улыбнётся хоть немного удача, победить в неравной схватке.
Вот уже сорок минут продолжался интенсивный обстрел королевского дворца, мы не отвечали, занимаясь организацией засад, минированием и нагромождением баррикад из дорогущей антикварной мебели. Сущий вандализм, но иной мебели во дворце не имелось, стулья, столы и шкафы — всё пошло в дело. Баррикады на скорую руку, в общем, получились, правда, они надолго не задержат, но лучше так, чем вообще никак. Ещё был у нас немалый плюс, это наличие многочисленных камер скрытого наблюдения во всех коридорах и дворцовых кабинетах. Система была дублированной и хорошо защищённой от обнаружения портативными сканерами, что существенно должно было нам помочь в обороне. Мы готовились к бою, хотя весь дворец сотрясался от разрывов артиллерийских снарядов, с потолков сыпалась штукатурка и пыль, но пожара не было, разве кое-где горела мебель, но не более того, так как здание было построено из негорючих строительных материалов, иначе бы нам пришлось совсем уж несладко.
Артиллерийский огонь
