Голоса доносятся сверху из кухни. Я распознаю, что они принадлежат ее матери, сестре и глупому англичанину. Вера, похоже, действительно прячется в своей комнате.
Я сглатываю нервный комок. Я, блядь, взрослый человек, ради Христа, и я не
должен бояться ее семьи, но я испытываю приступ страха, готовясь противостоять людям, которым на меня наплевать, возможно, даже презирающим меня. Можно подумать, что
после всего, что со мной произошло, я к такому должен был быть привычным.
Мы поднимаемся по лестнице и как только входим в кухню, три головы с
изумленными лицами таращатся на меня.
— Смотрите, кого я обнаружил на улице, — тихо произносит Джош.
Мама Веры первая поднимает упавшую челюсть. Ее подбородок выпирает, и она
щурится на меня сквозь свои очки. Она была бы красивой женщиной, если бы не
выглядела все время такой несчастной.
— Ох, — говорит она.
Мерси все еще в шоке, тонкие брови высоко подняты. Она не очень похожа на
Веру – слишком худая, слишком загорелая, одетая в узкие джинсы и тонкий белый свитер.
Она, по-своему, неплохо выглядит, если не считать слишком гладких волос и чрезмерного
количества косметики, чем напоминает мне Изабель.
Здесь еще ее новоиспеченный муж Чарльз. Он слишком безликий, чтобы
описывать его. Он напоминает мне бланшированный миндаль в очках.
Но мои манеры никогда не должны оставлять меня.
Я киваю Мерси и Чарльзу со всей искренностью, которую могу из себя выжать.
— Примите поздравления в связи со свадьбой. Я видел фото, и они потрясающе
красивы. Я знаю, Вера, как и я, желаем вам счастливого брака.
Он первый приходит в себя. Выглядя удивленным, он все же кивает мне.
— О, что ж, спасибо.
— Да, — добавляет Мерси, но ее тон звучит как предупреждение, — уверена, ты
должно быть знаешь много чего о браке.
— Мерси, — резко говорит Джош, но она просто смотрит на мать, полагаю, в
ожидании замечания. Не могу сказать, что я обижен или удивлен.
— Мы вас не ждали, — быстро реагирует ее мать и, к ее чести, она свирепо
стреляет взглядом в Мерси. Возвращая свой взгляд ко мне, она дарит натянутую улыбку.
— Вера ничего об этом не говорила. Не то, чтобы она нам что-нибудь рассказывала.
А почему она должна? — подумал я.
— Вера не знает, что я здесь.
— Оу, — произносит она теперь уже заинтересованно. Она поправляет свои очки.
— Визит-сюрприз?
— Более или менее, — отвечаю я. И внезапно я становлюсь нетерпеливым в
стремлении увидеть Веру. Я всем им киваю. — Вы меня извините, мне нужно пойти к ней.
Я поворачиваюсь, с признательностью глядя на Джоша, и иду по коридору
прямиком к ее спальне. Но это не ее спальня и это не ее дом, и она не дома. Это как
перевалочный пункт, даже если она еще не знает об этом.
Возле ее двери я останавливаюсь и могу почувствовать энергию Веры, просачивающуюся сквозь дерево. Это ощущение заставляет все волоски на моем теле
встать дыбом, посылая пожар в каждую клетку моего тела. Я так близко, что больше не
могу терпеть.
Я глубоко вдыхаю и стучу.
По другую сторону двери тишина, затем раздается шарканье и сварливый выкрик:
— Что? Я пытаюсь поспать!
Я улыбаюсь и затем медленно открываю дверь.
Она в своей кровати под одеялом, ее взъерошенные волосы разбросаны по
подушке. Ее глаза закрыты, но в ту самую минуту, как я закрываю за собой дверь, они
быстро открываются.
— Вообще-то это называется сиеста, — говорю я ей.
Она садится и моргает, глядя на меня, несколько мгновений, выглядя
одновременно как маленькая девочка, и при этом сексуально.
— Я сплю?
И она, кажется, действительно верит в то, что спит, потому начинает щипать
татуировку на своем предплечье.
— Щипки не помогут, — заверяю ее, и прежде, чем разорвется мое сердце, пересекаю комнату, наклоняюсь над ее кроватью и целую ее долгим, глубоким и нежным
поцелуем в губы.
Я окутан всем, что она предлагает — её вкусом, запахом, касанием, ощущением её.
Прямо сейчас я могу умереть очень счастливым человеком. Мое сердце неистово шумно
колотится в груди, как будто не может принять тот факт, что я снова держу свою любовь в
своих руках.
— Матео, — хнычет она напротив меня, и я чувствую её соленые слезы, стекающие
в наши голодные, истосковавшиеся рты.
Я не могу прижаться ещё сильнее, не могу держать её ещё крепче, а она все ещё
чувствуется так, как я себе представлял. Настоящей. Цельной. Любимой. Я чувствую, будто умираю и рождаюсь заново в одно и то же время.
— Моя Эстрелла, — мурчу я, целуя каждый дюйм её лица, — я приехал забрать
тебя домой.
— Как ты здесь оказался? — спрашивает она, царапая мою спину через рубашку.
— Разве это возможно?
— Я здесь, потому что ты моя, — отвечаю, целуя её за ушком и глубоко вдыхаю.
— А я твой. Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне. Не важно, в какой-то стране или
где, или под какими звёздами, но без тебя я – это просто я.
— Ох, Матео, — произносит Вера сдавленным голосом. Она берётся нежными
руками за мой затылок и прижимает меня ближе к себе. — Я так рада твоему приезду. Не
думаю, что смогла бы пережить ещё один день. Быть вдали от тебя... это уничтожало меня
сильнее, чем я тебе рассказывала. Я... мне так больно все время.
— Шшшш, — мягко успокаиваю её, мои пальцы скользят по её спине. — Тебе
больше не придётся испытывать боль. Я здесь. И я не уеду без тебя.
Она тяжело сглатывает и прячет голову в изгибе моей шеи. Ее губы щекочут мою
ключицу, когда она говорит, и это посылает волны удовольствия вниз по моей груди.
— Но как мы можем это сделать? Я все ещё пока не могу вернуться в Испанию, а
ты не можешь без Хлои Энн.
— Я тоже так думал, — признаю я, целуя мочку её уха. Она вздрагивает. — Но
потом я понял, что не прикладывал достаточно усилий. Готова услышать план? Потому
что мы можем быть вместе, начиная с этого момента и дальше. Это зависит только от
тебя.
Она отстраняется и проникновенно смотрит на меня покрасневшими глазами.
— Я сделаю все, что угодно, — шепчет она, беря в руки мое лицо. — Ты знаешь, я
сделаю все, что угодно.
Я не знал этого, но теперь знаю. Я закрываю глаза и вздыхаю с облегчением, чувствуя, что глупо сомневаться на ее счет. Расстояние творит странные вещи с правдой, поворачивая ее и окрашивая в цвета сомнения.
Я убираю с ее лица волосы и нежно целую.
— Рад это слышать. Ты себе не представляешь, как сильно я переживал о тебе, что... возможно, ты научилась любить меня меньше, пребывая здесь.
Ее глаза расширяются от шока.
— Что? Как ты мог так подумать? Матео, я умирала без
