Девушке было очень больно признавать, что она не имеет права на семью, не имеет права любить, и, если бы ей выпала возможность и хватило бы смелости, она бы послала все уставы к черту и осуществила свою мечту - иметь ребенка.
Да, это глупо. Пришлось бы выбирать между долгом службы и материнским долгом, но что выше? Идти на сложную миссию, в надежде выжить и воспитать свое чадо в будущем? А если этого будущего не будет и тебя убьет первая вражеская пуля, то на чьи плечи ляжет ответственность за маленькую жизнь, уж не на Огая ли? А если пренебречь миссией, то шансы умереть ещё больше, мафия не прощает неповиновения, во всяком случае, она сама себе его не простит.
Она ненавидела себя за эту правильность.
Высокого лохматого подростка, что ежедневно тратил на себя метры бинтов, она ненавидела ещё больше.
Потому, что он мог
Он мог все, пренебречь всеми правилами и нести откровенную и оскорбительную чушь боссу, он мог сказать, что ему скучно и уйти во время работы, он мог манипулировать людскими чувствами, он мог.
Для него не было ничего святого
Он никогда не привязывался. Ни к чему и ни к кому.
Даже этой организации он не служил, находясь, кажется, в ней, только ради собственного развлечения, чтобы скоротать так ненавистную ему жизнь. У него и друзей не было, да даже коллегой его не поворачивался язык назвать.
Ему все сходило с его разрезанных вдоль и поперек рук, как кровь, капающая на каменный светлый пол в подвале, куда только ему был доступ и куда он так часто уходил для раздумий и пил, пил, пил дорогущее вино, что таскал у своего напарника, но не пьянел.
Именно там он расплачивался за то, что продал когда-то сердце
Кое и считала его бессердечным самовлюблённым подростком, без всяких ценностей и целей, ищущим повсюду только выгоду.
Ее учеником был Чуя Накахара, год назад пришедший в мафию, и не то чтобы по своей воле он оказался здесь, просто выбора у него не было другого, просто все пути назад ему обрубили.
У всех мафиози не было выбора
Накахаре не нравилось совсем, что Кое начала опекать его, словно мамочка своего сыночка, но были моменты, когда ему наоборот хотелось спрятаться за ее громоздким кимоно, только чтобы не затевать соревнования с Дазаем в превосходстве, чтобы не признавать поражения. Конечно, рыжий был силен, но ум его был не таким острым, а язык не таким колким.
А ещё Чуе было страшно, до ненависти страшно, что Осаму так играет с его способностью на миссиях, будто дожидаясь момента, когда напарник, израсходуя все силы, будет находится в апогее действия способности, и только тогда остановит действие порчи.
Но он был уверен в нем
И именно поэтому Накахара вечно пререкался с Дазаем, будто специально подзуживая его, заставляя взрываться, словно проверяя, полна ли чаша его терпения и как скоро он прольет ее содержимое?
Тот проливал только кровь
Кое беспокоилась, что однажды Дазаю и это наскучит и он, махнув рукой, бросит Чую одного, когда тот выпустит всю энергию и умрет, обессилив.
Он не позволит себе этого
Как бы то ни было, Осаму дорожил напарником, надеясь, что когда-нибудь они смогут стать друзьями, или, хотя бы, приятелями.
Чуя был готов засунуть свою спесь и гордость куда подальше ради такого, но характер Осаму, который и словом то никаким не опишешь, не позволял им не применять в общении вечные оскорбления. Глупо.
Кое предостерегала своего ученика, смотря вперёд и видя, словно, что-то недоброе, связанное с этим сильным дуэтом, несущим разрушения и смерть.
Всем
А Дазаю было абсолютно плевать, кто и что о нем думает, он только делал то, что считал нужным, в глубине своей черной души сожалея, что он совершенно один.
Один на один с собой
Был.
Пока гнилая деревянная дверь в конце коридора не отворилась навсегда, пока оттуда не вышел высокий стройный молодой человек, и будто случайно не задел Дазая.
- Извини, парень. - Как-то по простому, смущаясь, произнес человек.
Осаму исподлобья посмотрел на него, ненадолго ощущая себя впервые жутко маленьким рядом с этим человеком.
- Всё-таки ты вышел, может отметим? - Почему-то подростку очень захотелось ответить также просто. - Тем более у меня сегодня горе, нужно запить. - Как-то грустно усмехаясь сказал он. - Одному осточертело уже, а моего напарника, боюсь, мамочка не отпустит. - Осаму слышал приближающегося сзади Накахару, потому сказал эту фразу нарочито громко, чтобы тот обязательно услышал.
- Хорошо, пойдем. - Кивнул человек, как-то по-доброму глядя на мальчишку, отчего последнему стало совершенно не по себе.
Дазай привык, что с ним на равных разговаривал только Мори, остальные же либо заискивающе скулили, либо пытались поддеть его, либо и вовсе обходили стороной, этот же человек говорил будто близкий друг.
Осаму повел его вниз в подвал, в одну из камер, где пытал себя сам. В его голове возник план о том, как бы развеселить себя и постебаться над ‘новичком’, но одно только его спокойное, сосредоточенное на чем-то своем лицо, заставляло Дазая задуматься: а надо ли?
- Заходи, гостем будешь. - Осаму подвинул мягкий стул тому человеку, доставая откуда-то бутылку вина, ещё не открытую, забранную у Чуи пару дней назад. - Дождалась своего случая, дорогая, вроде как. - Усмехнулся он, зная, что это был подарок Кое своему любимому ученику за успешно выполненное задание. К слову, Осаму тоже был там, но любимым он не был.
- Откуда у тебя такое?
- За работу подогнали. Ты прости, я все время один и бокалов нет. - Пожал плечами подросток.
- Ничего. Только давай познакомимся сначала?
- Мы же давно знаем, Сакуноске…
- Всего лишь маски, а ведь за каждой маской скрывается живое лицо, пусть и уродливое, но истинное.
Дазай сглотнул, не понимая, пошутил ли над ним Ода, или сказал какую-то мудрую вещь, что ему, носящему ‘единицу мудрости’, не понять.
- Меня зовут Ода Сакуноске. - Начал человек. - Я давно пришел в мафию, не готовый убивать, но от ужасной тоски выбрался сегодня из кабинета того, дабы хоть какую-то пользу нести людям и оправдать свою жизнь.
- Меня зовут Осаму Дазай и я… - Он впервые задумался, что он может сказать о себе? Что его руки по локоть в чужой крови, что он преступник и убийца, что он уже как несколько лет пытается уйти из жизни, что он совсем-совсем один? - Я даже не знаю, право, что говорить. Я не общался вот так вот с людьми и…
-
