– Боги, как же ее никто не… – выдохнул Энкиль, но фразу не завершил: я двинул ему под дых. Не одной же Фергии так поступать.
– В чем дело, муамэ? – негромко спросила девушка, и рука ее легла на кинжал в руку длиной. – Кто-то мешает поить наших животных?
– Поите, сколько угодно, только деньги попрошу… – Фергия призывно пошевелила пальцами. Бардазины, окружившие источник, словно и не волновали ее. – Я не привыкла работать даром. Это, знаешь ли, вредит моей репутации.
– Моя дочь вернулась сама, – негромко произнесла Ири-Хтара.
– Но я этого не знала и продолжала ее искать. Всю ночь неслась на крыльях ветра, обнаружила здесь, и вот-те нате – ты не желаешь платить! – возмутилась Фергия.
– Муамэ, лучше заплати этой женщине, – попросила девушка, оглянувшись. – Это ведь чародейка, о которой ты говорила? Не надо ее злить. Они мстительные.
– Хорошо, – сказала Ири-Хтара, – я заплачу. Я обещала тебе все золото, но раз Эрра-Тана вернулась сама…
– Вовремя надо отменять договоренность, – перебила Фергия. – Помнится, ты обещала мне, что твои мужчины снимут с себя все золото и серебро…
Что и говорить, бардазины выглядели нарядно даже в походной одежде: синяя шерсть (будь она неладна!), и эти их украшения… И лица закрыты до самых глаз, только и разберешь, что один немного смуглее, а тот вроде бы даже веснушчатый.
– До этого ведь не дошло, – обронила Ири-Хтара.
– Нет. Мне хватит ожерелья… вон того, рыженького, – чуточку невнятно сказала Фергия и ткнула пальцем в невысокого по меркам остальных юношу. У него из-под покрывала впрямь выбилась рыжевато-каштановая прядь. – Отдашь?
– Конечно, – с явным облегчением ответила бардазинка.
– Отлично, я его забираю, – ухмыльнулась Фергия, сделала шаг к нему и взяла за рукав, а я едва удержал рванувшихся на помощь братьев.
– С какой это стати…
Рослые мужья Ири-Хтары ощетинились клинками.
– Ну ты же согласилась, что отдашь ожерелье и рыженького, на котором оно надето! Сама сказала!
– Я говорила только об ожерелье, а вовсе не…
– А ты уточняй! Не то я сперва ищу, а потом оказывается, что пропажа сама нашлась, потом мне плату не отдают. – Фергия попыталась состроить обиженное лицо, но безуспешно. – Ладно. Раз вы такие злые, то я меняю эту золотую побрякушку на разговор.
– О чем ты?
– Это, – Фергия указала на «рыженького», – Искер одда Ларданиль инна Даргаль, третий, младший сын рашудана Адмара. Его я тоже искала, так уж сложилось, – добавила она с ухмылкой.
– Что за чушь ты несешь, колдунья? – Ири-Хтара нервничала, это было заметно. – Бери… бери золото, какое только есть, и убирайся отсюда, как явилась, на крыльях ветра!
– Не выйдет, ветер носит меня только по ночам, – заявила Фергия, а Эрра-Тана, выступив вперед, вдруг негромко сказала:
– Давай убьем ее, муамэ. Чтобы никто не узнал.
– Вот так нравы… – только и выговорила Фергия, сев на песок, когда девушка толкнула ее обеими руками. Условного знака она пока не подавала, и я держал братьев за загривки из последних сил. Еще немного, и придется превращаться! – Мальчика ищет воспитатель, ищут родные братья, а меня собрались убивать за то, что я отыскала его прежде остальных? Куда катится этот мир!
– Вот потому, что воспитатель ищет… – негромко сказала Эрра-Тана, обнажив клинок. – Я не отдам…
– Что, и братьям?
Фергию, казалось, вовсе не смущал здоровенный кинжал возле ее носа.
– Никому, – был ответ. – Он мой. По закону пустыни – мой.
Тут я на время выпустил братьев, потому что бардазины вдруг взвыли, как пустынные падальщики, так что пришлось зажимать уши.
– А если он сам захочет увидеть братьев и поговорить с ними, не пустишь, воительница? – Фергия оказалась стойкой, ее этот вой не пронял.
– В Адмар – нет. В оазис… тоже нет! – Девушка тряхнула головой, и черные косы змеями упали на грудь. – Увезут обманом! Отец его предал, а братья ему не нужны, они никогда о нем и не думали…
– Неправда! – подал вдруг голос «рыженький». Глаза у него были мокрыми. – Говори за себя, Тана, не за меня, сама же учила!
– О! Я угадала, это пропавший Искер, – широко улыбнулась Фергия и жалостливо спросила: – Тебя тут не обижают, а?
– Никто меня не обижает, – шмыгнул он носом, скрытым под покрывалом. – Дочь ишиди оказала мне честь и взяла в мужья. Мне подарили оружие, и скоро я стану воином! Как только выучусь сражаться…
– Я же говорил, тянется за мной… – прошипел Энкиль, и я его пнул. Не знаю, почему, но это доставляло мне немыслимое удовольствие.
– Так братья все-таки что-то для тебя значат? – коварно спросила Фергия. – Меня, знаешь, не посвящали в тонкости ваших отношений. Что отец отрекся – знаю, что воспитывал тебя Ларсий – тоже… К слову, о нем ты что думаешь?
– Ненавижу, – коротко и просто ответил Искер и немного приспустил покрывало. Не привык к нему еще, наверно. – Он был слишком добрым. Слишком долго.
– Не понимаю… – нахмурилась она, но тут же спохватилась: – Ишиди, может, вы и впрямь пока животных напоите, а мы поговорим? Уверена, Эрра-Тана не даст супруга в обиду, после таких-то приключений!
– Не дам. – Взглядом этой девушки можно было металл плавить. – Искэ мой. Пускай взяла без спросу, но меня тоже… не спросили.
– Я знаю, что с тобой случилось, шодэ, – спокойно сказала Фергия, – и не намерена отбирать у тебя мужа. Я просто хочу узнать кое-что. Ты сядь рядом и слушай. Если решишь, что он говорит лишнее, зажми ему рот или по голове стукни, как тут у вас принято…
– Обещай не колдовать, – велела девушка, и Фергия с самым серьезным видом скрестила пальцы, плюнула и засыпала плевок песком.
– Чтоб мне с места не сойти, – объявила она и уселась поудобнее. – А теперь вы говорите. Как тебя украли, шодэ, я догадалась. Не нужно повторять, это больно.
Эрра-Тана вскинула гордую голову, и мне показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
– Пускай больно, – сказала она. – Я дочь пустыни. Боль делает меня сильнее. Было так…
Опущу ее рассказ, скажу лишь, что Фергия угадала: беспечную бардазинку поймали, опоили, да так и продали во дворец. А тут уж в дело вступил Искер…
– Я никогда не приказывал по-настоящему, – говорил он, и пальцы нервно теребили край одежды, – только когда он велел. Но у меня все равно не получалось правильно. А тогда я не смог, я увидел, и…
– В сердце нож? – процитировала Фергия нашего приятеля Чайку.
– Да. Наверно. Я не помню, – виновато сказал Искер.
– Я помню, – негромко произнесла Эрра-Тана. – Я думала о том, как не закричать и не опозорить себя. И вдруг раздался голос… такой повелительный и твердый. Меня не стали бить и отвели в покои. И я не поверила, что приказывал – вот он.
Она грубо ткнула пальцем в Искера, а я подумал: хорошая ведь традиция, лица мужчинам закрывать! Он ведь не удержался сейчас, вспомнил тот день, наверняка скривились и задрожали губы… Когда на виду одни глаза, их можно опустить,
