— Мы женимся по тем же причинам, что и смертные, — добавил Джеймс. — Чтобы создать семью, дом. Чтобы иметь чувство безопасности. Чтобы быть с кем-то. В случае Уолтера, Генри и Филлипа — чтобы иметь правящую с ними королеву.
— Для Генри это закончилось не слишком хорошо, — выдавила я, и Джеймс вздохнул.
— Да, это так.
Подул холодный ветерок, и я вздрогнула, а над нашими головами стала шелестеть листва деревьев. Я заставила себя успокоиться. Нельзя изменить уже случившееся. Но я могла хотя бы контролировать происходящее, и знала, что никогда не причиню такую боль Генри. И неважно, насколько будет тяжело.
Во мне, однако, осталось чувство негодования, и я, не сдержавшись, обратилась к Аве: — Если ты можешь быть с Николасом, то почему бы Персефоне не быть с Генри?
Ава промолчала. Огонь потрескивал, а вдали я услышала пение женщины, но не обратила на него внимания. На своем пути мы услышали пение уже многих душ. Некоторые песни были мне знакомы, а другие были такими старыми, что остались потеряны во времени. Их помнили лишь поющие.
— Персефона влюбилась в смертного, — после долгого молчания ответил Джеймс. — Она ничем не отличалась от нас… и, как и все мы, тоже изменяла Генри, пока не встретила Адониса.
— Не говори, что она как все. Николас не изменял Аве, — резко ответила я. То есть она изменяла не раз, и Генри пришлось терпеть то, что Персефона снова и снова встречалась с другими… по-видимому с другими членами совета, которых он каждый день видел в лицо. И всё равно до сих пор любил ее.
— Каллиопа тоже не изменяла Папочке, — подумав, сказала Ава, и я чуть не поперхнулась.
— Каллиопа и Уолтер? — прохрипела я. — Но он же такой старый.
— Она еще старше, — фыркнула Ава. — Кроме того, возраст уже не имеет значения после первого тысячелетия. Папочка выглядит старше только потому что хочет этого. Он думает, что так он кажется более выдающимся.
Бессмыслица просто. Не то, что Каллиопа старше, а то, что она была замужем, но всё равно любила Генри; да так сильно, что готова была убить ради него. — Тогда почему… — Я в смятении жестом указала на нас. — Тогда что мы здесь делаем? Зачем нам это, если Каллиопа всё равно замужем и ни разу не изменяла своему мужу? Зачем ей делать это ради Генри, если у нее есть Уолтер?
Джеймс и Ава обменялись непонятными взглядами, и я впилась ногтями в джинсы. Я уже изучила тысячи и тысячи лет их истории. И понимание, что они о чем-то умалчивали, только усиливало мое разочарование.
— Всех нас породил Уолтер, — ответил Джеймс. — Всех, за исключением первой шестерки.
— И меня, — добавила Ава. — Он принимал разные тела и формы, так что для меня это не оскорбительно. А вот остальные — его дети.
— Каллиопа является матерью только двоих из нас, — пояснил Джеймс. — Николаса и Дилана.
Я сидела молча пока переваривала всю услышанную информацию. Я не знала точно, как долго они существовали, но похоже даже дольше, чем я могла осознать. Сто лет были для меня целой вечностью, но в их понимании это было мгновение ока, в сравнении с прожитыми годами. Все это время Каллиопа наблюдала за тем, как ее муж любил других женщин, и ей пришлось принять его детей в свою семью. Как равных.
Я ужаснулась и на одно мгновение поняла, что движет Каллиопой. Я могла чувствовать ее злость, и боль, через которую ей пришлось пройти; ее одиночество и желание быть любимой. Она видела, что Генри пережил то же с Персефоной, и ощутила в нем родственную душу. Кого-то, кто поймет ее и захочет быть с ней, потому что она никогда не станет причиной той же боли.
Но вместо этого Генри швырнул ее намерения ей в лицо, и оказался еще одним человеком, из-за которого она стала еще более одинокой.
Но Генри не был плохим. Он оставался верен Персефоне несмотря на все ее деяния. Чувство сострадания тут же прошло. В конце концов, именно Каллиопа виновата в том, что натворила. Больше никто.
— Неудивительно, что она вышла из себя, — пробубнила я. — Если бы мне пришлось наблюдать то же самое, я бы тоже взбесилась.
— Это не оправдание убийствам, — возразил Джеймс. — И не повод освобождать Кроноса. Не важно какая задница Уолтер, она приняла неправильные решения.
А нам пришлось столкнуться с их последствиями, прямо как Генри, который чуть не исчез из-за Персефоны. Хотя я не понимала почему. — Тогда почему Персефона пожертвовала своей бессмертностью, если могла делать, что вздумается? У нее ведь была та же сделка с Генри, что и у меня, да? Шесть месяцев в году быть женой и помогать править, а остальные шесть делать, что душе угодно.
Ава бросила мне желтое яблоко, которое появилось из ниоткуда. Я поймала его, но не стала есть. — По началу все было не так, — ответила она, смотря на Джеймса, который отстраненным взглядом глядел вглубь леса. — Генри предложил ей это, когда понял, насколько она была несчастной. Никто не способен выполнять эту работу на постоянной основе, кроме него.
— Большинство членов совета никуда не уходят, — сказал Джеймс. — Потому что на земле наши способности не так сильны, и…
Хруст.
Надо мной что-то стало возгораться, и только я хотела поднять взгляд, чтобы посмотреть, Ава столкнула меня с бревна, и я упала на землю в опасной близости от костра. Я отдернула руку от пламени, а оглушительный треск превратил мир вокруг в пыль.
Кашляя, я вскочила на ноги и тут же споткнулась, когда нога ударилась о расколотый кусок бревна, на котором я только что сидела.
— Ава? — позвала я, задыхаясь от облака пыли. — Джеймс?
Я прищурилась. Прежде, чем пыль успела рассеяться, чтобы я могла видеть хотя бы в дюйме перед собой, пара рук схватила меня за плечи и дернула назад.
— Пошли, — грубо сказал Джеймс, таща меня от бревна. — Нам нужно убираться отсюда.
— Но Ава…
— Я здесь, — прозвучал голос Авы в паре шагов от меня. — Иди.
Джеймс тянул меня, а я постоянно спотыкалась о камни и корни, которых не могла видеть. В лесу прозвучал новый треск, и я бросилась вперед, пытаясь прикрыть голову. В дюймах от нас с Джеймсом упало еще одно дерево.
— Что происходит? — Нога стала ныть сильнее, чем за весь пройденный путь, и я изо всех сил старалась не отставать. Чем дальше мы уходили от места происшествия, тем воздух становился чище, и я смогла увидеть, что Джеймс держал руку над головой, будто пытаясь что-то отразить.
— Кронос, — ответил он, и еще одно дерево стало гореть. — Он нашел нас.
ГЛАВА 7
.