— Капитан присоединился к нам, исполняя какое-то свое обязательство перед графом Урмареном. Графа здесь нет, более того, неизвестно, жив ли он, а капитан потерял корабль, экипаж и груз. Нам с вами он ничего не должен. Скорее, это мы ему должны. Во всяком случае, граф.
— Почему вы уговорили его остаться?
— Ради его же безопасности. Сейчас Порт-Мелар или Тулара для него опаснее, чем здешние леса. По крайней мере, здесь его никто искать не будет.
— Это верно, — вздыхает она.
— Что касается меня, напомню, что барон Фогерен еще в Мелате заключил со мной договор, что я останусь на службе у него, пока мы не окажемся в столице. Поскольку он жив, а мы еще не в Тероне, договор сохраняет силу. То есть я остаюсь.
— Рада это слышать, — искренне говорит маркиза. — Я успела к вам привыкнуть.
Я молчу. Что мне ей сказать? Что я тоже к ней привык? Я не знаю, кем я был всего месяц назад, но знаю, как прозвучит подобный ответ в моем исполнении.
— Пожалуй, я пойду, ваша светлость. Мне еще нужно успеть поговорить с нером Линдениром относительно отъезда моих, так сказать, подчиненных. Есть вопросы, решение которых нельзя отложить до утра.
— Да, конечно, Таннер, идите, — говорит она. Как-то нехотя. С какой-то едва уловимой грустью. Или мне показалось?
Едва за мной закрывается дверь, из-за угла показывается Стиген. Как кстати.
— А, господин лейтенант…
— Добрый вечер, Стиген. Хозяин еще не спит? Мне нужно с ним поговорить.
— Нер Линденир сейчас в своем кабинете. Я вас провожу.
— Да, спасибо. А то я тут у вас и заблудиться могу.
Он хмыкает, но, ничего не говоря, идет вперед.
Отставной полковник сидит в глубоком кресле с какой-то толстой книгой.
— А, лейтенант! Хорошо, что вы нашли для меня время. Кофе?
— Не откажусь.
— Стиген, распорядись.
— Да, хозяин.
Управляющий уходит, а нер Линденир, довольно улыбаясь в предвкушении чего-то интересного, говорит:
— Полагаю, вы побеспокоили меня не ради того, чтобы пожелать мне спокойной ночи?
— Нет, господин полковник.
— И чем я могу помочь?
— Вы знаете, что утром некоторые мои спутники покинут ваше поместье. Я хотел бы убедиться, что они действительно уедут, что с ними ничего в пути — хотя бы до станции — не случится, а также — что они, вопреки моим ожиданиям, не устроят мне какой-нибудь прощальный сюрприз.
— Понимаю. И что для этого нужно?
— Люди. Вооруженные.
— Хорошо. Как много?
— Человек десять. Оружие я предоставлю, если у вас его нет. Главное, чтобы они умели с ним обращаться. Группа из пяти-шести человек должна будет выехать на рассвете — то есть до того, как выедет конвой. И занять позицию примерно в полутиге вперед по дороге. И далее держаться впереди, выдерживая это расстояние. Вторая группа вместе со мной будет ехать следом на такой же дистанции. Мы проводим их до станции, убедимся, что они погрузились в проходящий поезд в сторону Меленгура или отправились по тракту, идущему в ту же сторону. После чего вернемся сюда.
— Вы в чем-то их подозреваете? — отставной полковник смотрит на меня с явным удивлением.
— Я знаю их всего три дня. И не могу быть полностью уверен в них всех. Поэтому просто обязан принять некоторые меры предосторожности. Кстати, на станции есть телеграф?
— Конечно. И телеграфист — родственник жены Стигена. Так что он может написать парню письмо, чтобы он оказал вам содействие.
— А он сможет предоставить текст телеграммы и сведения о том, кому она отправлена?
— Думаю, да. По крайней мере, офицеру Серой Стражи он отказать не сможет. Все же я не совсем понимаю…
— Мне нужно будет увидеть телеграммы лейтенанта Астирена и сержанта Кимера. Если, конечно, они их отправят.
— Хорошо. Я вам помогу. Ведь это в интересах Венкрида?
— Совершенно верно, господин полковник.
Служанку, которая принесла нам кофе, Линденир отправляет за Стигеном.
А тот, прибыв через несколько минут, в очередной раз доказывает, что не зря служит здесь управляющим. Ему ничего не приходится объяснять дважды, а вот уточняющих вопросов он задает довольно много. А потом почти сразу называет моих будущих помощников при полном одобрении старого вояки. И сам выбирает тех, кому придется выехать на рассвете.
Первыми поедут шестеро парней во главе с сыном Стигена Дореном. Все служили в армии, а Дорен и вовсе вернулся капралом. Еще четверо составят мою команду. От оружия из наших запасов парни отказались. Мол, лучше свои ружья. Может, они и похуже, зато потом не придется никому объяснять, откуда взялись гильзы от армейских винтовок. И то верно.
Дорен говорит, что как раз на выбранном мной расстоянии от въезда в поместье на дороге к станции есть место, с которого отлично видны ворота. Так что выезд фуры они не пропустят и на глаза отъезжающим не попадутся. Что замечательно, ибо я на такое мог только надеяться. Объясняю всем еще раз, кто и чем будет утром заниматься, и отправляю всех спать. Потому как для сна времени осталось мало, а день может оказаться очень длинным.
Когда сын Стигена будит меня, за окном темно, но край неба уже начинает светлеть. Менален крепко спит. В окнах флигеля, где поселили меленгурцев, света не видно, занавески не шевелятся. Еще раз инструктирую Дорена и его группу, и они очень тихо выезжают за ворота, а я со Стигеном иду в господский дом, на кухню — моя четверка уже здесь, мы решили позавтракать сейчас, потому что потом времени на это не будет, а когда удастся обедать, и вовсе гадать не стоит. Когда край солнца показывается над горизонтом, во флигеле начинается шевеление. Ага, проснулись. Кимер, Нокис и Дигус выходят на крыльцо, я выхожу к ним, здороваемся. Тут же появляется Стиген, уводит их на кухню. Из господского дома вместе с хозяином выходит лейтенант Астирен.
— Доброе утро, господин полковник, — говорю я, хотя мы уже здоровались полчаса назад, — доброе утро, Астирен.
Они оба здороваются со мной, начинается вполне обычный для
