— Живой?
Неизвестный пнул ученого по ребрам, и тот скорчился от боли. Он никогда прежде не попадал в подобные ситуации и не знал, как следовало вести себя. Так что, лишенный возможности говорить, Марсель решил, что самым безопасным для него впредь будет по возможности не двигаться и надеяться на то, что его просто вывезут куда-то и оставят. Оставалась еще слабая надежда на то, что Лада не захочет проливать кровь невинного и отошлет назад, в его будущее. Он не был уверен в том, что жрица может это сделать, но все же тешил себя мыслью о возможности подобного исхода. Поэтому историк был даже не удивлен, а скорее раздосадован, когда пнувший его человек заговорил голосом Владимира.
— Такие дела, священник. Я решил, что мне больше не о чем с тобой разговаривать.
— Мм… — промычал в ответ Марсель.
— Что? Конечно, тебе не нравится. Но ты сам виноват в этом. Моя Лада здесь ни при чем, будь уверен. Она уговаривала меня решить все мирным путем. Я пообещал не трогать тебя. Обман противен мне. Я говорю тебе это только для того, чтобы ты перед смертью не насылал на нее проклятий. Хоть она и не верит в твоего бога, но все же было бы неправильно, если бы ты винил ее во всем.
Марсель всегда смеялся над продолжительными монологами голливудских злодеев, которые словно не могли совершить убийство, не объяснив жертве своих мотивов. И вот сейчас он сам стал свидетелем подобной глупости. Правда, ситуация не подразумевала для него хорошего исхода — помощи было ждать совершенно неоткуда. Возможно, поэтому речь князя не показалась ему такой уж забавной. Тем временем Владимир продолжал:
— Род — справедливый бог. Он никогда не станет проливать крови невинного. Но ты — другое дело. Я мог бы стерпеть оскорбление, с которым ты пришел в мой дом. Однако тебе и твоим императорам нужно сразу все, как я посмотрю. Упрямство вышло тебе боком. Помолись перед смертью, у тебя будет на это время. Я не стану осквернять свой дом убийством, так что дарю тебе возможность еще услышать пение птиц. Прощай…
Поняв по наступившей тишине, что разговор закончен, Марсель попытался сесть, однако не успел сделать это — конвоиры молча подхватили его под руки и грубо вернули в вертикальное положение. Подталкиваемый сзади, он, спотыкаясь, пошел по длинному коридору. Когда процессия подошла к лестнице, историк едва не скатился по ней кубарем — возможно, такой исход стал бы для него оптимальным, однако кто-то из охранников успел схватить его в последний момент за капюшон.
— Смотри, чтобы раньше времени не дал дуба. — Марсель услышал, как один из сопровождающих обращается к другому. — Князь тебя не похвалит за это.
— Какая ему разница? — отозвался его спутник, который, судя по голосу, был гораздо моложе.
— Не углядишь — сам узнаешь, — проворчал первый, ухватив пленника покрепче. — Не просто так ведь нам велели вывезти его подальше.
Чувствуя себя животным, которое ведут на убой, Марсель отчаянно пытался найти выход из создавшейся ситуации. Но что он мог сделать? Лишенный возможности говорить, он оказался совершенно беспомощным перед лицом смертельной опасности. Несмотря на то что охранников, если он не ошибался, было всего двое, это нисколько не облегчало его положения.
Свежий воздух, пробившийся сквозь плотную ткань, позволил ему предположить, что они вышли на улицу. Лже-Кирилл уже приготовился предпринять очередную попытку привлечь внимание людей, если они были поблизости, но в этот момент один из его конвоиров, который уже успел вскочить на лошадь, ухватил его за пояс и рванул вверх с такой силой, что у историка перехватило дыхание. Марселя перекинули через седло, как тюк с тряпками, и он почувствовал, что его вот-вот стошнит — не только от неудобного положения, но и от невыносимой вони, которая исходила то ли от ног охранника, то ли еще от чего-то. Живя среди достаточно чистоплотных людей, он успел отвыкнуть от подобных ароматов, так что в первый момент опешил и попытался как-то отстраниться от источника неприятного запаха. Конечно, из этого ничего не вышло — наездник сильнее прижал его к седлу, и Марсель мысленно попрощался с целостностью своих ребер.
Но это было только началом испытаний — судя по всему, охранник не сильно переживал по поводу того, как чувствует себя подопечный, потому что пустил лошадь сразу галопом. Возможно, именно это в какой-то степени помогло историку сохранить ясность мысли — следующие полчаса у него не было возможности бояться приближающейся смерти: все мысли были заняты тем, чтобы выжить во время этой безумной скачки. Его внутренности словно перемешались, а ребра больше напоминали некий подвижный музыкальный инструмент, который гремел и скрипел, как старая разбитая гармонь. Когда они приехали на место предполагаемой казни, Марсель был настолько измучен, что даже почувствовал облегчение, что все это скоро закончится…
* * *Охранник скинул его с лошади, и историк со стоном упал на мягкую траву. Пытаясь отдышаться и унять боль во всем теле, он гадал, какой будет его смерть. Впрочем, какая разница? Марсель перевернулся на спину и повел затекшими плечами. Смерть неприятна в любом проявлении, даже самая гуманная. Жаль, что ему предстоит принять ее вот так, не имея возможности полюбоваться небом в последний раз.
— Давай. — Марсель услышал, как старший охранник обращается к спутнику.
— Почему я? — возмутился тот.
— Потому что в прошлый раз был я. И перед этим, и еще раз. Твоя очередь. Или испугался?
— Ничего я не испугался, — проворчал парень. — Просто не хочу.
— Хочешь не хочешь, а приказ князя выполнить надо. Да пес с тобой… Слюнтяй. Смотри, как на…
Не договорив, мужчина вдруг захрипел. Историк услышал звук падающего тела и одновременно с ним испуганный возглас второго охранника. Потом до него донесся странный свист, как если бы кто-то
