— Ну, что там? — Курьян нерешительно приблизился и заглянул Меланье через плечо. — Поправится?
— Не знаю, — хриплым голосом отозвалась женщина, которой было очень трудно сохранять спокойствие. — Ничего не знаю.
Сбывались худшие ее опасения — дело едва ли обошлось без волхвов с их магией. Меланье приходилось несколько раз сталкиваться с ними, однако она не обладала и сотой долей их знаний и теперь чувствовала бессилие оттого, что ничем не могла помочь любимому. Единственное, что ей оставалось, — это попытаться найти кого-нибудь из жрецов и молить его о помощи. Правда, этот вариант казался очень сомнительным — ведь если мавр стал жертвой нападения одного из них, то им не было никакого смысла спасать его. Разве что она могла предложить что-то взамен.
— Похоже, я опоздал…
Курьян подпрыгнул на месте от неожиданности, в то время как Меланья почти без эмоций повернула голову в сторону Марселя, который неслышно приблизился и теперь с сожалением смотрел на лежащего на земле воина.
— Да, ты не торопился, — бесцветным голосом отозвалась женщина.
— Я пришел так быстро, как только смог, — попытался оправдаться историк, но не успел ничего добавить, потому что Курьян, оправившись от первого потрясения, подскочил к другу и стиснул его в могучих объятиях:
— Баламошка, родной! — Курьян, казалось, старался его задушить. — Живой! А мы с Мусой уже думали, что уделал тебя князь.
— Не уделал, — задыхаясь, с трудом смог выговорить Марсель, и Курьян, опомнившись, его отпустил.
— Как же ты…
— Обожди, — отмахнулся историк и склонился над мавром. — Что случилось?
— Лучше ты мне расскажи, — все таким же ровным и оттого пугающим тоном проговорила Меланья. — Кирилл… Или называть тебя Баламошкой? Странное прозвище для греческого посланника.
— Византийского, — смущенно поправил ее историк. — Но ты права, я не тот, за кого выдавал себя.
— Кто же ты? Хотя подожди. Выслушать тебя я всегда успею, но сначала нам нужно перенести Мусу в дом. Нельзя его здесь оставлять. Чай, не собака.
— Да, конечно.
Марсель кивнул Курьяну, и тот, отодвинув женщину, с легкостью поднял мавра и, осторожно прижимая к груди, как ребенка, отнес в дом. К счастью, по пути им никто не встретился. Как только Меланья убедилась, что ее жених не упадет со скрепленных лавок, тут же повернулась к хозяину и потребовала объяснений. Было похоже, что она с трудом сдерживается, чтобы не врезать ему, так что историк предусмотрительно не стал приближаться к разъяренной бабе слишком близко.
— Не знаю, с чего и начать. — Марсель говорил совершенно искренне, боялся запутаться в словах — ведь тот же самый Курьян знал далеко не все о своем друге.
— Начни с правды, — сердито проворчала женщина.
— Да будет так. Все началось с того, что я очень неудачно родился…
Марсель решил, что настал момент истины, и, уже ничего не скрывая, поведал всю свою историю от начала и до конца. За время его рассказа Курьян несколько раз хватался за голову и пытался задавать какие-то вопросы, но знахарка прикрикивала на него, и он замолкал. Только когда историк закончил повествование, мужик подошел к нему и, наклонившись, заглянул в глаза:
— Друг! Ты всю правду рассказал? Не брешешь?
— Верь мне, — устало улыбнулся Марсель. — И прости меня…
— За что же? — удивился здоровяк.
— Нужно было рассказать все давным-давно. Тогда многих бед удалось бы избежать.
— Ну, скажешь тоже. — Курьян вдруг рассмеялся, но, тут же спохватившись, с виноватым видом оглянулся на Меланью. — Рассказал бы раньше, никто бы тебе не поверил. Решили бы, что ты медовухи перепил или что бешеная собака тебя покусала. Вот только Марселем я тебя все равно звать не стану, уж извини. Как по мне, так Баламошка тебе больше подходит.
— Называй как хочешь, брат!
Марсель с благодарностью взглянул на друга, но в этот момент Меланья, которая успела переварить услышанное, подняла руку, призывая их к тишине, и заговорила:
— Мне все равно, как тебя называют твои друзья: Марсель, Кирилл, Баламошка — все это не важно. Скажи лучше вот что. Если я правильно поняла тебя, это Кирилл был многим обязан моему жениху, и это он не хотел его отпускать. Ты же сдержал слово, данное не тобой. Мой глубокий поклон тебе за это. Но теперь Муса нуждается в друге, который пошел бы ради него на смерть. Я верю, что он бы сделал это для тебя, пусть по незнанию и принимая тебя за другого.
— Можешь не продолжать. — Марсель с готовностью кивнул. — Я сделаю все, что от меня зависит. Но что я могу? И что, по-твоему, здесь произошло?
— Для того чтобы понять это, не нужно быть семи пядей во лбу. — Женщина кивком поблагодарила собеседника за добрые слова, после чего села на лавку и погладила любимого по голове. — Ты ведь говорил только что, что тот волхв точит на тебя зуб. Что ему нужно от тебя?
— Ясно что, — нахмурился историк. — Чтобы я отступил и не мешал ему творить зло.
— Такое уж и зло? — Меланья прищурилась.
— Я не уверен в его намерениях, — объяснил Марсель. — Но мне известно, к чему это приведет. Владимир погибнет, эти земли будут завоеваны чужаками, сами волхвы будут уничтожены… Я не могу сказать точно, когда именно это произойдет, но, судя по тому, что удалось выяснить, очень
