– Из-за моего увольнения? – даже смешно стало. – Ну да. Меня все настолько любят. Просто жить не могут.
– Как говорил Дорман – меня не надо любить, со мной надо работать. По этой части к тебе ни у кого претензий не возникало. Неужели не понимаешь, в какое положение Маэву поставил? – в его голосе засквозила откровенная усмешка. – Едва она получила официальную должность главы, как ты, единственный, кто не проголосовал за ее назначение, скоропостижно уходишь…
Я на голосование вообще не попал. Но кого бы волновало.
– Большинство уверено, что Маэва тебя вынудила, – вкрадчиво продолжил Мартин, – и они на твоей стороне. Она своими новшествами с учиненной реорганизацией сторонников растеряла немало, и сейчас разговоры ведутся не в ее пользу. Там такое…
– Меня слабо интересует, что там, – сказал я честно.
– Заинтересуешься – звони. Расскажу.
В трубке воцарилась тишина. М-да. Без комментариев. Нужно решать настоящие проблемы. Пресловутое завтра наступило.
Ледяная вода в лицо и двойная порция крепкого чая разбудили совсем. На балконе сушились криво повешенные занавески и скатерть, кухня одуряюще пахла лавандовым чем-то, поминутно извергающимся из установленного на столе агрегата. Лучше уж чеснок… Треснутая тарелка с розовыми цветочками выпячено лежала в шкафу, на прозрачной дверце небрежная надпись маркером: «При необходимости разбить стекло». Видимо, Анита вчера не поздно вернулась, раз на креатив пробило. Теперь, конечно, спала. В прихожей в разных углах валялись похожие на валенки сапоги, из-под порога ее комнаты доносилось подозрительное шуршание не то кондиционера, не то вентилятора.
Панда осталась валяться там, куда свалилась, я устроился на диване с ноутбуком. Разгреб почту, ориентируясь в основном на заголовки. Ни одного письма, которое следовало бы прочесть, происшествий за ночь никаких. Затишье перед бурей. Разговор с Хансеном, сотню раз прокрученный в голове, вызывал острое желание потянуться за сигаретой. Как и вчерашние открытия. Да уж, кто об этом захочет узнать… Хрен с ним, любые рассуждения лишние. Что есть, то есть, а чего нет – того уже и не будет. Нечего тут мусолить. А вот использовать в нашу пользу – почему бы не попробовать?
Его идея смело претендовала на решение, особенно на фоне имеющегося варианта «сидеть и ждать». Заставить сущностей ментального дна подавиться несъедобной энергией… Это могло сработать, главное, суметь им ее в глотку затолкать. О способе я догадывался. Попытки вытащить эсперов из ловушки в реальность исконно проваливались. Чертов рубильник не нащупывался, а без него ничего не загасишь. Зато взаимодействие через взгляд не отменяли. Сами они энергию не вытянут – совсем бессмысленные. Но если первыми начать, спровоцировав чуть-чуть, чтобы не пришибить ненароком, тогда на инстинкте ответят. И хапнут. При усилителе под боком с большой вероятностью угостят тех, кто их сожрал, добавкой. Только план трещал по швам, Хансен не все принял в расчет. Например, что пятерка – вовсе не пятерка. Их двое. Для обнуления хватит добраться до одного, а это становится сложнее. Три из пяти жертв ловушки – мимо. Поди угадай, в кого вливать. Не угадаем, выйдет выстрел в никуда. В лучшем случае. В худшем – нарвемся на бойфренда Максимовой. В редкостной глуши торчит, но народ вокруг живет, и область потенциального энергетического выброса неизвестна. Существенный риск. К тому же по логике Поток от перезапуска отформатируется вместе со всеми, кто в нем в это время находится. И еще непонятно… Чем оно аукнется избранным, которые прямиком с раздачи бонусных сил? Я уж молчу о том, что Вестника легко напрокат не возьмешь. В принципе аккуратнее надо с убивающими силой мысли. А официальной причиной смерти будет что? Наверняка как у Норда. Сердечный приступ.
Монитор исказился, подернутый красной рябью. Закрытый ноутбук улетел на диван, в коридоре хлопнула дверь. Прошлепали по паркету босые ноги, замерли у входа в комнату. Минута сопения, и внутрь осторожно просочилась Анита, закутанная в вывернутый наизнанку халат. Ну, или так и задумано.
– Не спишь? – зевнула она. Посмотрев на часы, картинно спохватилась: – А, точно. Шесть утра, подъем!
Любимые подколы, куда же без них. Но улыбка у нее при этом была какой-то нервной.
– Докладываю. Шульц про тебя вынюхивал, ни фига не поверил, что ты не у меня. Предложила съездить проверить – отказался… Наверное, испугался, что прав. Потом битый час вещал, что лезть в войну с нижним Потоком – к новым жертвам, и отныне трогать вемов из ловушек категорически нельзя.
– Официальную позицию озвучивает, – пожал я плечами.
– Он рад стараться! Остальные, наоборот, сильно озадачились. И Роберт, и Давид в курсе твоего ухода. По-моему, ни для кого не секрет уже… Между прочим, оба сомневаются, что официальная позиция правильная. Уверена, не они одни. Всем вместе реально продавить Маэву, хоть она и главная.
– Времени нет.
– Неужели необходимо уходить?… – Анита перемахнула через панду и приземлилась на диван рядом со мной. – А дальше-то что?
– Пока думаю. В плане Хансена полно недочетов.
– Я про тебя! Когда все закончится, что ты будешь делать, а? Чем заниматься?
Оптимистична, как всегда.
– До этого еще дожить надо.
Она сердито тряхнула волосами. Склонила голову набок и хитро обронила:
– Начать новую жизнь, конечно, не поздно, чего уж. Вот кем ты в детстве хотел стать?
– Космонавтом. – Вспомнилась перевернутая вверх ногами табуретка с ножками, черт-те чем обмотанными. – Не поздно, говоришь?
– М-м-м, – стушевалась Анита, явно честного ответа не ожидав. – Даже не знаю…
– Никакой поддержки, – пожаловался я. – Вдруг это мое призвание? А всякие фонды годами сбивали с пути истинного. Мечты заветные исполнить не давали.
Она усмехнулась, грустно уставилась на панду. Нехорошо, что валяется. Потянулся за ней, рывком поднял. С ковра подорвалось что-то мелкое, рыжее и обиженное, попятилось с возмущенным шипением. Какого…
– Ты что, кота завела?…
– Нет, ты, – заявили невозмутимо. – Просто я тебе об этом пока не успела сказать…
Так. Накрыл это обратно пандой. Комок шерсти шмыгнул прочь, прямиком в мой расстегнутый чемодан. Застрявший было хвост дернулся и, высвободившись, тоже исчез.
– Видишь, – подмигнула Анита, – к отъезду он уже готов.
– Не смешно.
– А никто и не шутит! – Она вздернула подбородок. – Курить до Рождества бросил? Аж два раза, ага. Желание проспорил? Все!
– Пожелай что-нибудь другое. Как в прошлом году, например.
– Месяц каждое утро к Колвену в кабинет заходить здороваться? Так отменить же пришлось. На второй день он примчался ко мне в припадке. Трясся, глотал успокоительное и пытался выяснить, что тебе нужно.
Не моя вина, что у него оказалась аллергия на добрые утра.
– Коты – это слишком, – поделился я мнением.
– Да-а-а?! – Ее брови угрожающе сошлись на переносице. – В тот раз, когда ты все-таки бросил курить, хоть и на три месяца всего, что за дичь пожелал?
– Во-первых, на четыре месяца. Во-вторых, ты сама жаловалась, что никак готовить не научишься.
– Ты-ы-ы, – дрожащий палец мстительно ткнулся мне в грудь, – меня,
