Пока я размышлял о первоочередных действиях, чтобы реализовать возникшую идею по формированию пехотной дивизии, Первухин продолжал рассказывать, о том, что он делал после вскрытия сейфа. Мой денщик не стал ожидать меня, сидя на набитых документами и деньгами мешках, а, попросив ефрейтора Никонова посмотреть за имуществом великого князя, направился осматривать территорию, примыкавшую к штабному бункеру. В основном речь Первухина служила лишь фоном для моих размышлений о будущих действиях, но я всецело сосредоточился на словах Димы, когда он предложил:
– Михаил Александрович, а что, пленные будут всю ночь на этой площади стоять? Половина ведь передохнет – холодно, да и дождь опять намечается. Тут недалеко стоят казармы – можно пленных там разместить. И им хорошо, да и охрана может расположиться с удобствами. Там даже гальюны имеются в каждой казарме. И не простые, а с водяным смывом. Казармы большие, двухэтажные – в одну можно всех пленных согнать и еще место останется.
– В пустой казарме, говоришь, пленных содержать? Идея, конечно, интересная, но в казармах окон полно, и австрияки, когда очухаются от неожиданности, могут через них убежать. Слишком много людей придется отвлекать на охрану пленных.
– Так заколотить окна толстыми досками и все. Окна открываются наружу, и без большого шума эти доски не выбьешь. Тогда всех пленных смогут охранять два-три человека.
– Хм… досками, говоришь? А где ты столько досок возьмешь? В соседнем хуторе вряд ли найдешь такой стройматериал. Станцию еще не взяли. Да и людей отвлекать на строительные работы времени нет.
– Михаил Александрович, досок около казарм полно. Австрияки там еще одну казарму начали строить, но бросили это дело. А окна сами пленные пускай заколачивают, наше дело только проверить, как крепко они их набили.
Предложение Первухина было дельное, и, не откладывая дела в долгий ящик, я ему и поручил организовать подготовку пары казарм для содержания пленных. Для этого временно переподчинил своему денщику отделение Никонова и разрешил отобрать необходимое количество пленных, чтобы они как можно быстрее набили доски на окна бывших австрийских казарм. Предложение Первухина мне настолько понравилось, что про себя я подумал, что, пожалуй, здесь нужно организовать лагерь для всех сдавшихся в плен вражеских солдат и офицеров. Инфраструктура позволяет это сделать. Окружить эти казармы колючкой, поставить пулеметы на вышках и можно тысяч десять австрийцев сюда согнать. Охранять пленных поставить посидевших в австрийских лагерях наших солдат. Дополнительно нанять для этого местных жителей, имеющих злобных собак. Желающих будет немало. Во-первых, местные жители австрийцев не любят, а во-вторых, охраняя пленных, можно неплохо подзаработать. Конечно, по крестьянским меркам неплохо, а по моим сущие копейки. Совершенно непонятно, куда девать австро-венгерские кроны, составляющие больше половины купюр, добытых моим денщиком. Фунты стерлингов пригодятся в деле недопущения сползания России в клоаку революций, а вот кроны пойдут на содержание австрийских пленных.
Такая постановка вопроса привела меня в хорошее расположение духа. А что же вы хотите – содержать пленных за счет самих же австрийцев. Это был высший класс, и до этого мог додуматься только выходец из XXI века. По крайней мере, мне так хотелось думать, представляя себя «великим комбинатором». А еще мое настроение подняло появление в пределах видимости «Опеля». Этот наш импровизированный БМП двигался впереди большой колонны автомобилей мехгруппы, принимавших участие во фронтальной атаке на дзоты противника. Автомобили передвигались медленно, но все равно ползли, снова перемешивая грязь этой ужасной дороги. Примерно через полчаса я уже слушал доклад командира мехгруппы об итогах операции. Я не стал говорить поручику Хватову, что наблюдал за тем, как его ребята захватывали дзоты. Этим можно было нарушить боевой кураж, который охватил поручика. Он гордился, когда докладывал о том, как его ребята захватывали дзоты. А теперь ему не терпелось атаковать и неприятеля, засевшего на станции. Так что нельзя было сбивать у командира мехгруппы этот боевой настрой. А скажи я ему, что видел, как его десантники пинками выгоняли из дзотов полуживых от пьянства австрийских солдат, свершения мехгруппы по взятию вражеских дзотов вызовут только улыбку. Боевой настрой поручика пропадет, а мехгруппе, вполне вероятно, вскоре предстоит вступать в бой на станции. Если Бегильдееву не удастся ошеломить австрийцев на станции внезапной атакой, то там разгорится настоящий бой. Сил у князя мало, и придется мехгруппе прийти ему на помощь. Тут уж будет не до моих наполеоновских планов как можно скорее направить подразделение Хватова на восточную окраину Ковеля.
Выслушав доклад поручика, я вынес благодарность за отличные действия его подразделения. Затем приказал выделить из состава мехгруппы три десантных отделения для охраны пленных и через двадцать минут выдвигаться в сторону станции. Как я и думал, поручик с энтузиазмом отнесся к этому приказу – адреналин еще гулял в его крови, и организм
