Справедливости ради – я и сама в том виновата. Если знаешь, что человек – дерьмо, то надо быть готовым к тому, что рано или поздно оно начнёт вонять.
* * *Мадам Вельгорская неожиданно явилась в мой кабинет сама. Да ещё и притащила с собой Наталью Борисовну. Так они и стояли передо мной – бухгалтерия и кадры, две главные опоры и движущие силы любого руководителя.
Пришли они без приглашения, так что застали меня за разговором с подрядчиком, которому не понравились условия Бориса Аркадьевича. Он уже полчаса пытался через меня получить доступ к «самому главному».
– Если у вас есть о чём поговорить, то разговаривайте со мной, – повторила я. – У меня в договоре написано – генеральный директор. Выше – только владельцы, но они с вами не будут разговаривать. К тому же если вы действительно хотите сказать то, что пытаетесь сказать, то лучше этого не делать. У нас с вами был уговор на поставку материалов во вторник. Сегодня – пятница. Ссылка на ваши обстоятельства не работает, никаких доказательств форс-мажора не предоставили. Мы нанимаем юриста и подаём в суд, если материалы не прибудут завтра. Мы найдём их у другого поставщика, но из вас вытрясем всю душу и постараемся испортить репутацию так, как только можно. Ещё что-то?
В трубке после недолгого молчания сказали, что попробуют ещё раз решить вопрос с Борисом Аркадьевичем. Я пожала плечами и нажала отбой. С ним так с ним. Мы предварительно обсудили, что он милостиво разрешит поставить всё в понедельник. По факту, материалы нужны только в следующую среду, но Борис Аркадьевич оказался знатоком «маленьких управленческих хитростей», которым, не таясь, обучал и меня постепенно.
Золото, а не человек! Вот все бы такими были.
К сожалению, от мыслей о прекрасном и золотом человеке пришлось переключиться на сидящих передо мной. Они-то настолько прекрасны не были, но пока и проблем с бухгалтерией и кадрами у меня не случалось. Но всё же происходит впервые.
– Итак? – спросила я.
– По поводу Микляева, – сказала Вельгорская. – Вы его премии лишили.
Повисла пауза, за которую я успела вспомнить, что Микляев – это фамилия Антона.
– Да, лишила, – я кивнула. – Какие-то проблемы? Вроде бы премия у него «за достижение необходимых показателей и безукоризненное выполнение поручений руководства». Он своё не выполнил.
– Но раньше никого не лишали, – Вельгорская поджала губы. – Каждый месяц всем выписывали.
– Я не готова обсуждать, что было раньше. Не знаю, чем Иван Александрович руководствовался. Может быть, его всё устраивало, но меня не устраивает. Я даю поручение не для того, чтобы потом в итоге самой звонить подрядчику и выяснять, что им всё не так объяснили, а про срочность вообще не упомянули. Пришлось улаживать проблему самой. На мой взгляд – это саботаж. Но я готова понять и простить, если человек признает свою ошибку.
Я внимательно посмотрела на Вельгорскую. Та жевала губу и молчала. Тогда я перевела взгляд на Наталью Борисовну. Та улыбнулась фальшивой понимающей улыбкой.
– Кристина, вы, разумеется, в своём праве. Никто не говорит, что нельзя человека лишить премии. Мы только хотим убедиться, что за этим действительно стоят производственные показатели и поручения руководства, а не какие-то личные мотивы. Вы-то нас поймите – человек может и в суд подать, и дело выиграть.
Она сделала паузу, в которой, видимо, должны были уместиться мои возражения или уточнения. Но я не произнесла ни того, ни другого. Не от большого ума или тонкого понимания психологических моментов. Я просто не успела сообразить, что происходит. Ну не мог же в самом деле Антон сказать, что я лишила его премии, потому что он пытался ко мне приставать? Или я вообще в людях не разбираюсь.
После паузы Наталья Борисовна продолжила, хотя уже чуть менее уверенно:
– Ходят слухи… что Антон вам очень нравится. И так получилось, что он ответил отказом на ваши ухаживания, вот и вы решили его проучить…
– Что?
Я сначала опешила, а потом рассмеялась. От облегчения и одновременно от горечи – что за странное желание у многих людей верить в какую-нибудь дурь, даже если она не вытекает из логики? И вроде бы они меня знали до этого. И вроде бы нормально со мной общались, по крайней мере Наталья Борисовна. И предположить такую несусветную чушь?
– Это он так говорит? – спросила я, отсмеявшись. – Впрочем, можете не отвечать. Даже если он, то наверняка не напрямую. Какие-нибудь полувздохи, полунамёки и прочее. В открытую никогда не скажет, потому что его поймают на вранье. А вот сделать так, чтобы те, кто мог так подумать, подумали именно так – это обязательно.
– Мы просто хотели убедиться, – Наталья Борисовна начала закипать. Это было видно по побагровевшим щекам. Однако кадровик старалась держаться достойно. – Надо проверять любую информацию. Вы ещё молодой руководитель, многого не знаете. Вполне можете допустить какую-нибудь ошибку, так что наша задача помочь вам её исправить. Но если вы говорите, что ничего подобного не было…
– Я не утверждаю, что ничего подобного не было, – с одной стороны не хотелось врать, а с другой, хотелось получить хоть немного удовольствия от сложившейся ситуации. – Было разное. Не очень похоже на то, что вы слышали, но кое-что было. Но уверяю вас, это не имеет отношения к лишению премии. Она – за производственные показатели. А что касается всего остального – я могу показать вам запись.
Я вытянула руку и показала на камеру, которая висела в коридоре. Мой кабинет без дверей отлично с неё просматривался. Раньше я сидела в закутке и не придавала этому значения, но когда установила стол напротив двери, то стала вся как на ладони. Любое моё движение записывалось на камеру.
Вельгорская и Наталья Борисовна проследили взглядом за моей рукой. Потом повернулись назад – уже спокойные и расслабленные. Я бы даже сказала, какие-то сочувствующие. Как будто они разом всё поняли и переиграли в голове всю ситуацию. Уж не знаю, что они предположили, но явно переместили меня из агрессора в жертвы. Вот только этого мне тоже не требовалось. Не должно быть ощущения пусть справедливой, но мести. Только наказание за работу. Ничего личного.
– Ничего личного, – повторила я свою мысль. – А всё остальное – у людей случаются ошибки. Иногда они делают из них выводы. Иногда предпочитают винить других. Хорошо, что вы пришли и мы разобрались в этой ситуации. Надеюсь, других вопросов больше нет?
– Нет. – Вельгорская встала.
– Никаких, – Наталья Борисовна улыбнулась. – Спасибо, что уделили нам время, Кристина.
Когда они вышли, я некоторое время смотрела на камеру в коридоре. Мысленно прикидывала – стоит ли запросить эту запись
