– Почему бы тебе просто не поговорить с ним? – спрашивает Пейдж со своего места в кресле. Мы все еще обитаем в апартаментах «Парагона», по максимуму пользуясь кабельным телевидением. Я растянулась на диване и наблюдаю за Чипом и Джоанной из телешоу. Я настолько сильно физически и эмоционально измотана этой неделей, что до сих пор не переоделась. Мне стоило бы прибывать в диком восторге от того, как сильно поменялась моя жизнь, но, увы, зудящая боль глубоко внутри меня нашептывает, что грядет что-то плохое, отбрасывая тень на счастье.
– Я пыталась, – бормочу я в ответ. – Уж поверь мне. Я всю гребаную неделю пытаюсь с ним поговорить.
У меня начинают гореть глаза и щипать нос, но я отказываюсь плакать. Слезы я позволяю себе лишь в одиночестве своей комнаты поздней ночью, после того как Гевин придумывает очередное оправдание не встречаться со мной.
Он уже исчерпал себя этими «я устал», «мне нужно немного собственного пространства», «завтра рано вставать, а я не хочу тебя будить». Он не отступает, что бы я ему не говорила. А когда он тупо исчезает, чтобы провести ночи в зале для хайроллеров, то просто извиняется. Для человека, который якобы поигрывает раз в месяц, три ночи на неделе – слишком много. Мы даже не занимались любовью с ужина в мою честь, если это вообще можно было считать занятием любовью. Нет, мне было хорошо. Круто, правда, но я не могла избавиться от ощущения, что он использовал меня, чтобы изгнать своих внутренних демонов.
Я скучаю по нему. Прошла всего неделя, а я все еще ужасно по нему тоскую. И я ненавижу себя за эту слабость.
Я знаю, что Пейдж за меня переживает. Она видела мои опухшие глаза и щеки в красных пятнах по утрам, когда я покидала свою комнату, но к ее чести, не давила на меня. Она просто предлагала свое плечо, чтобы я могла опереться, пока пытаюсь понять, как у нас с Гевином все пошло наперекосяк. И могу ли я вообще считать, что у нас с Гевином все еще есть отношения? Ну, хочу сказать, мы вместе всего несколько дней, а он уже от меня увиливает. Вот что происходит, когда ты влюбляешься в человека, который способен разбить тебе сердце.
Голос Пейдж прорывается сквозь мои «веселые» мысли.
– Судя по всему, у него сильный стресс. Почему бы тебе не удивить его? У тебя есть ключ от его номера? Может, тебе стоит просто заявиться к нему и приготовить вкусный ужин? Отвлечешь его от всяких мыслей...
Если честно, идея неплохая, но по какой-то причине я начинаю спорить:
– Повар здесь ты, Пейдж. Повезет, если я вскипячу воду и не спалю при этом отель.
– Тогда найди его и потребуй ответов! Пусть, черт возьми, расскажет, что происходит, – наставляет она. – Я не могу смотреть, как ты страдаешь, пора бы ему начать отвечать!
Я поглядываю на нее исподлобья.
– Знать бы еще, где он. Я уже дважды ему звонила и несколько раз писала, но все впустую.
– Тогда найди Грэхема и выпытай у него. Да по всему гребаному отелю натыканы камеры. Черт, я пойду с тобой, чтобы просто прижать его за яйца, пока он не скажет тебе, где, мать его, Гевин.
Я вскакиваю на отличное предложение отыскать Грэхема.
– Точно! – восклицаю я. Затем забегаю в свою комнату и надеваю шлепанцы, прежде чем вернуться и чмокнуть Пейдж в лоб. – Грэхем точно знает. Ты – гений.
– Да кто ж спорит? – улыбается она. – Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет, спасибо. Думаю, он откроется быстрее без угроз телесных повреждений.
– Я просто предложила, – она пожимает плечами и возвращается к бутылочке ярко-розового лака, которым красила ногти на ногах. – Если понадоблюсь, то ты знаешь, где меня найти.
Убедившись, что моя ключ-карта от номера находится за поясом шорт из спандекса, выбегаю из номера к лифтам, нажимаю на кнопку вызова. Лифт справа дзинькает, двери раздвигаются, и я влетаю в кабину, где решаю доехать до самого низа. Там кабинет управления.
Только добравшись до тяжелой стальной двери, я понимаю недостатки плана. У меня нет доступа в этот кабинет. И у меня нет номера Грэхема, так что я не могу позвонить ему и попросить меня впустить. Перебрав в уме несколько вариантов, я выбираю наиболее логичный, который не заставит меня вернуться в номер без ответов с поджатым хвостом.
– Грэхем! – ору я, пиная дверь и колотя в нее кулаками. – Я знаю, что ты там! Открывай! Мне нужно с тобой поговорить!
Поднимаю глаза в правый верхний угол и замечаю маленькую камеру, так что он меня видит. Продолжаю свое физическое и словесное нападение на сталь, пока, наконец, не слышу громкий жужжащий звук.
– Чертова женщина! – шипит Грэхем, распахивая дверь и затягивая меня в знакомый коридор, который ведет в огромную комнату управления. – Мне нужно поддерживать свою репутацию в отеле, так что я не могу позволять бабам кричать и выбивать дерьмо из дверей! Для бизнеса это не очень-то хорошо!
Выдернув руку из его хватки, я резко разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.
– Где он?
– Где кто? – уточняет Грэхем, прикидываясь дурачком, но я этого не потерплю. Я всю неделю пытаюсь смириться с глупостями кое-какого мужчины, и ни за что, черт возьми, не собираюсь мириться с враньем еще и от Грэхема. Снова повернувшись, я врываюсь в диспетчерскую и начинаю с маниакальным видом изучать экраны в поисках Гевина.
– Его здесь нет, – вздыхает Грэхем, проводя рукой по своим удивительно растрепанным светлым волосам.
– Он не в отеле? – спрашиваю я. – Где тогда?
Грэхем явно не может решить, что ему делать, но мой воинственный взгляд помогает ему определиться, потому что он, наконец, мягко отвечает:
– Он играет на высоких ставках в «Мираже».
– Что? – кипячусь я. – Зачем? Что, мать твою, происходит, Грэхем!
Он поднимает руки в успокаивающем жесте, и краем глаза я замечаю, как остальные мужчины в комнате неловко ерзают на своих местах, словно никогда не видели, как женщина разносит все вокруг в пух и прах.
– Слушай, я бы сказал, если б мог, клянусь. Но я не собираюсь лезть не в свое дело. Гевин сам решает, что
