Крольчата громко кричат, что обязательно напомнят, и бард усмехается в усы. Потом кивает, машет крольчатам, чтобы они угомонились, пристраивает пергамент на колене и приступает к чтению.
Моё имя – Ауна. Я очень стар – в Хюльстланде таких, как я, называют «длинный зуб», – но когда-то я был маленьким серым кроликом, родившимся на северном побережье Эндерби, в местечке под названием Песчаный колодец. То была скромная нора, в которой жили скромные кролики-рыбаки.
Теперь эта нора носит другое имя, а её обитатели больше не ловят рыбу. Все зовут их Пожиралами, и они творят такое, что при одном упоминании о них у кроликов дрожат уши и мех встаёт дыбом. Но жители Песчаного колодца не всегда были чудовищами. И потому я хочу поведать тебе свою историю – чтобы другие могли чему-то научиться. Чтобы ни одна нора не повторила судьбу моей родной норы.
Когда я был крольчонком, мы жили счастливо и беззаботно. Сразу за порогом начинался песчаный пляж, и мы часами скакали по дюнам и плескались на отмелях. Когда я думаю о тех временах, то вспоминаю лишь бьющее в глаза солнце, песок между пальцев и застывшую на шерсти соль. Чудесные были деньки.
Нашим вождём был низкорослый кролик по имени Крама. Крама Осторожный, так его звали, ибо он в жизни не принял ни одного решения, прежде не обдумав его раз сто, если не больше. Он вечно колебался, сомневался и откладывал дела в долгий ящик, пока не становилось совсем поздно.
Помню, по вечерам в главной пещере отец с друзьями постоянно сетовали на нерешительность Крамы, но никто не осмеливался оспорить его власть. От отца Краме достался волшебный шлем Богини – большая металлическая штуковина с медными рогами. На голове у Крамы он смотрелся, как перевёрнутый котелок, но прежних хозяев исправно защищал от клинков и копий, и потому вождь никогда его не снимал. У шлема было своё особое имя, но мы звали его просто «Котелком».
Жизнь в Песчаном колодце была небогата событиями, зато мы ни в чём не знали нужды – и бояться нам было нечего. До того страшного дня.
Я бы хотел никогда о нём не вспоминать, но, кроме меня, рассказать некому.
После долгих мучительных раздумий Крама наконец решил, что нам нужно вырыть новую пещеру. Песчаная почва, в которой залегали наши жилища, всё время осыпалась, в старых норах начались обвалы. Работа предстояла немалая, и никому не позволяли прохлаждаться. Даже нас, крольчат, приспособили к делу: мы вытаскивали вёдра с землёй на поверхность и приносили копателям еду и питьё.
Почва была мягкой и глинистой, работа спорилась. И вот, спустя несколько дней, из новой пещеры донёсся крик – копатели что-то нашли. Помню, как мы с друзьями бросились туда в надежде увидеть горшки с золотом или сказочное сокровище. Но увидели нечто… нечто иное.
До сих пор – а ведь столько лет прошло! – при мысли об этом у меня шевелится шерсть на загривке.
Кусок металла, похожего на железо, торчал из земли, как огромный, изъеденный гнилью клык. Мы и раньше натыкались на железную руду. Нам было известно, что Богиня ненавидит этот металл и что кроликам нельзя с ним работать. Но то были маленькие обломки, размером с твою лапу, не больше. А кусок, который нашли копатели, мог высотой поспорить с самым рослым кроликом в норе. И кролик проиграл бы спор.
А ещё было в нём что-то неправильное, что-то плохое. Словно некая сила пульсировала в глубине породы, царапалась и хотела вырваться наружу. Злая, гадкая, отвратительная.
Обломок покрывали зазубрины и сколы, но сквозь неровную поверхность можно было разглядеть, как внутри что-то движется и извивается. Там мелькали шипы, рога и щупальца, а иногда даже глаза и рты.
Мы сразу почувствовали, что отрыли какое-то зло. Никто в этом не сомневался. Никто больше не хотел и шагу ступать в новую пещеру. Наша жрица запечатала нору заклинаниями, и мы попытались сделать вид, будто ничего не случилось. Но в ту ночь никому из нас не спалось.
А потом мы начали слышать звуки.
В глухой ночи из-под земли раздавались голоса. Одни принадлежали кроликам, другие – кому-то ещё. Иногда до нас доносились смех и пение, но слов не разобрали – мы не знали такого языка. А следом послышались удары молота.
С того дня наш вождь Крама больше не показывался при свете солнца.
Каждую ночь, когда кролики укладывались спать, он спускался со своими солдатами в новую пещеру. Та штука изменила их. Она рассказала, как ковать железо. Нашёптывала тёмные секреты и обещала запретные радости. Злой обломок металла похитил душу нашего вождя. Что он ему посулил? Власть, силу, богатства? Может, обменял его боязливость и осмотрительность на нечто иное?
Я знаю точно лишь одно: пока вождь ковал железо, оно перековывало его.
Бард прерывается и смотрит на крольчат – те заворожённо ловят каждое его слово. Теперь и старшие кролики отвлеклись от праздничного стола. Барда слушает вся пещера. Он откашливается и продолжает:
Миновала неделя, и стук молотков стих.
На следующий день Крама вновь предстал перед своими подданными. Как сейчас помню, то был праздник моря – день, когда мы чествовали Морскую богиню. Мы сидели в главной пещере, столы ломились от жареной макрели и пирогов с крабовым мясом. Это был последний раз, когда я ел рыбу.
Крама с солдатами вошёл в пещеру, и все закричали.
Медный котелок исчез с головы вождя, его место занял другой шлем – железный, с шипами. Словно в насмешку над шлемом богини, он тоже был увенчан рогами, но только несоразмерными, покорёженными. Крама будто раздался в плечах, и шаг его стал шире. Он больше не был Крамой Осторожным – нет, он стал злобным куском железа в обличье кролика.
Крама обратился к нам, и мы не узнали его голос – скрипучий, скрежещущий. В последующие годы я пытался вспомнить ту речь, но правда в том, что я не слушал его, а только смотрел: на железный боевой шлем на голове Крамы и на его глаза. Потому что теперь это были не глаза кролика, о нет. Глаза Крамы и его солдат стали красными, как ржавчина или засохшая кровь.
Некоторые кролики отказались подчиниться железному вождю. Среди несогласных были жрица и мой дядя. Солдаты схватили их и увели в глубь пещеры. Больше мы их не видели.
В ту ночь моя семья покинула Песчаный колодец. И мы были не единственными. Под покровом
